Повесть о государевом слонопасе

Из маленького дощатого домика-каюты, который корабельщики между собой называли чердаком, вышел не по-нашему одетый человек: красная короткая курточка без рукавов, сплошь расшитая золотыми узорами; зелёная шёлковая рубаха с рукавами, но без воротника и синие атласные шаровары, перепоясанные разноцветным кушаком, концы которого бахромой свисали до колен. На ногах персиянин носил короткие сапоги из жёлтой кожи с серебряными пряжками, а на голове – большую шапку, сделанную из длинного куска ткани. Она походила на полотенце, которое Лиза накручивала после бани на свои густые и длинные волосы. Спереди персидскую шапку украшала большая ажурная брошь с зелёным камнем и пушистым разноцветным пером.

«Павлин», – решил про себя Никита.

– Предлагаю познакомиться, – сказал капитан. – Это Фариз – слоновий укротитель. А это Никита – государев посланец.

Никите ещё ни разу не доводилось общаться с иноземцем так близко. Он, конечно, видел англичан, голландцев и других прочих немцев в Кремле. Видел, как они едут через город к себе в Кукуй на Яузу. Но чтобы вот так – на расстоянии вытянутой руки, да ещё басурманин в басурманском платье… Такое с Никитой произошло впервые.

Фариз сложил ладони перед собой и поклонился. Никита, не зная, как правильно поступить, прижал правую руку к груди и ответно поклонился в пояс. Шапка, которую он по случаю тёплой погоды сдвинул на затылок, не удержалась и свалилась вниз, но об землю, а точнее о доски корабельной палубы, ударить не успела. Иноземец ловким движением подхватил головной убор на лету и с улыбкой протянул Никите.

– Спасибо, – сказал тот смущённо. – Добро пожаловать в Москву.

Корабельщики помогли укротителю снять оковы с мощных слоновьих ног. Слоны вообще очень осторожные животные и не умеют прыгать. Каждая ямка или мостик являются для них препятствием. Привыкший за время долгого путешествия к своему месту, слон не торопился выходить на берег. Перед тем как ступить на землю он проверил хоботом прочность толстых досок, которые ему перекинули с крайней баржи на причальный плот. Фариз, забегая с разных сторон, подгонял его длинной палкой с металлическим крюком на конце, указывал дорогу. Иногда он подходил к слону вплотную и брал за большое ухо. Никите показалось, что укротитель разговаривает с животным на только им двоим понятном языке. В ответ слон кивал головой и послушно переставлял толстые ноги, под которыми прогибались и скрипели сосновые доски.

Почувствовав всеми четырьмя подошвами земную твердь, слон приободрился, задрал кверху хобот и победно затрубил. Лошади у коновязи Ленивого торжка испуганно заржали и стали толкаться, выбивая копытами облачка горячей пыли. Торговцы уже безо всякой команды прижались к своим телегам и оттащили подальше с дороги выставленный для продажи товар. Шахский подарок, окружённый со всех сторон стрельцами, торжественно, как знатный боярин в праздничный день, прошествовал вверх к повороту на Волхонку.

Никита шёл впереди и показывал дорогу.

«Хорошо, что верхом не поехал, – думал он. – Если бы лошадь испугалась и понесла… Вот бы тогда оконфузился перед иноземцем… Ничего, пешком даже лучше будет. Надёжнее. Дойдём как-нибудь потихоньку. Тут не далеко».

Дорога на Красную площадь, – которую по старинке до сих пор называли Торгом или Пожаром, в память о трагедии XV века, когда полностью выгорел посад, вплотную примыкавший к Кремлёвской стене, – проходила вдоль топких берегов Неглинной речки, мимо болотистого пруда, до самой Собакиной башни. Здесь Неглинка соединялась с Алевизовым рвом, выстроенным для обороны Кремля ещё при великом князе Василии III почти 150 лет тому назад. Ров был глубоким, в некоторых местах доходил до 13 метров, а шириной до 34. Дно и стены по указанию московского государя облицевали камнем и кирпичом по типу кремлёвских. Автор проекта – итальянский архитектор Алевиз Фрязин рассчитал, что ров должен наполняться водой из Неглинки и сливаться в Москва-реку вниз по уклону от Храма Василия Блаженного. Но проект почему-то не удался. Неглинка отказалась течь вверх, и ров наполнился из подземного водоносного слоя, откопанного строителями. Однако, вскоре эта водяная жила иссякла, остался только один колодец около Спасской башни. Так и простоял Алевизов ров в сухом виде почти 300 лет до самого Наполеоновского нашествия.

Слона разместили в неглубокой его части – примерно там, где в наше с вами время, дорогой читатель, находится подземный общественный туалет и юго-западный фасад Исторического музея.

***

На первое время для прокорма громадного зверя запасли несколько телег свежего сена. Фариз, который, как оказалось, хорошо говорил по-русски и знал ещё несколько языков, объяснил Никите, какие продукты ещё потребуются.