Повесть о юности

* * *

Проведать Полину Антоновну ребята собирались сразу же, как только ее положили в больницу. Но нахлынувшие события заставляли со дня на день откладывать это посещение, и в конце концов получилось так, что Полина Антоновна сама написала им письмо. Писала она неровным почерком, карандашом, на листочке бумаги, вырванном из тетради. Она спрашивала, как идут дела, как с успеваемостью, с дисциплиной, как готовится монтаж к выборам в местные советы и вообще что нового в классе.

Борис прочитал это письмо вслух всем ребятам, и ребята решили, что теперь Полину Антоновну обязательно нужно навестить и ответить ей.

— А как о девочках? Писать или нет?

— Зачем?.. — закричали все в один голос. — У нас коллектив! Зачем ее тревожить? Сами справимся!

Бориса это очень обрадовало: «У нас коллектив!» Конечно, была бы Полина Антоновна, вероятно, ничего бы этого не случилось, вероятно, и Сухоручко не осмелился бы сделать то, что сделал, а если бы и сделал, то Полина Антоновна придумала бы что-нибудь, и все пошло бы по-другому, а если и не по-другому, то ему, Борису, было бы все-таки легче. Но теперь он не думал об этом, — он знал, что вся ответственность лежит сейчас на нем и он обязан с честью вывести класс из создавшегося положения. А в то же время нужно было учить уроки и следить, чтобы и ребята учили уроки, чтобы не падала в классе успеваемость и дисциплина, укротить распустившегося опять Сухоручко.

Но что он мог сделать один, без ребят, без своих комсомольцев? И когда они сказали: «У нас коллектив», — это было так хорошо, что все проблемы, вставшие перед классом, показались Борису легко разрешимыми.

Впрочем, все проблемы сейчас сводились к одному — созвониться с Елизаветой Васильевной и добиться встречи с Ниной Хохловой. Но телефона Елизаветы Васильевны никто не знал, а дозвониться к Нине оказалось делом тоже нелегким.

Первый раз, когда прямо с заседания бюро Борис с Витей Уваровым пошли к телефону-автомату, они тоже долго торговались: кому звонить, кому говорить и что говорить.

Борис в конце концов позвонил. Ему отозвался женский голос не то знакомый, не то незнакомый — он определить не мог.

— Позовите, пожалуйста, Нину Хохлову, — сказал он в трубку.

В ответ в трубке что-то щелкнуло, и разговор прервался.

Борис переглянулся с Витей. Что это? Повесила Нина трубку, или их разъединили? А может, они и вообще не туда попали? Что же делать: звонить еще или не звонить?

Решили звонить. Но ни у того, ни у другого не нашлось больше пятнадцатикопеечной монеты, пришлось идти в магазин и менять деньги. Когда же Борис снова набрал нужный номер, ему ответил уже мужской голос. Нины, оказывается, не было дома.

Новый вопрос: так это или не так? Может, она просто не хочет подходить?

— Первый-то раз кто говорил? — допытывался Витя. — Что ж ты, так и не узнал?

— Так и не узнал. По телефону разве сразу узнаешь? Голос как будто ее, но какой-то сонный.

— Может, она спала?

— Возможно. А тогда почему второй раз не подошла?

На другой день Борис опять несколько раз звонил Нине — и все неудачно: то ее нет, то не может подойти. Дело ясное — Нина не хочет с ними разговаривать.

А на третий день кто-то принес в школу записку.

«Завтра, в четыре часа, принесите книги к памятнику Гоголю. Не подведите хотя бы в этом!»

Записка официальная, без обращения и без подписи, но она вызвала новые мысли и предположения. Кто написал? Почему написал? Книги нужны? Зачем они, если монтаж срывается? Значит, хотят встречи! Нина не хочет, а девчата хотят! «Не подведите хотя бы в этом!»

«Нина стоит между нами!» — сделал вывод Борис.

В четыре часа он пошел к памятнику Гоголю и встретил там Лену Ершову и Люду Горову. Они старались держаться сухо, официально, но настроены были совсем не враждебно.

— Зачем вам нужны книги? — спросил Борис.

— Как зачем? Книги-то наши! Или вы их и отдавать не хотите?

— Я думал, вы монтаж одни думаете готовить.

— Нет. Ну что же мы одни-то будем делать?

— Видите? Значит, из-за ссоры и монтаж срывается. Выборы, политическая кампания, а мы…

— Не мы, а вы!

— Как мы? Порвали-то вы!

— А виноваты вы!

— А по-моему, кто порвал, тот и виноват!

— А по-нашему, кто вызвал это, тот виноват!

— Ну вот, давайте соберемся обоими классами и решим, кто виноват.

— Мы на это не уполномочены.

— А не уполномочены, так я вам и книжки не отдам. Книжки я Нине отдам, вашему комсомольскому секретарю. Хотите мириться — заставьте ее прийти завтра в это же время сюда, к памятнику Гоголю. До свидания!

Борьба так борьба! Борис поклонился и пошел.

А на Арбате он совершенно случайно встретил Таню Демину. В своей красной вязаной шапочке с белыми звездами она быстро шла, глядя себе под ноги, о чем-то задумавшись. Борис ее даже не сразу узнал и, только когда она прошла, окликнул ее:

— Таня!

Она оглянулась.

— Борис!..

Эти два возгласа, радостные, приветливые, вдруг как бы исчерпали разговор, и Борис не знал, что сказать и зачем вообще он ее окликнул.

— Куда идешь?

— В университет, на кружок, — ответила Таня.

— Интересно?

— Очень интересно!