Повесть о храбром зайце (СИ)

Волченко: Може бути стриляэ. А може и ни. Приихав тестувати. Не знав, що на тоби, заэц. Приэмно зустрити старих друзив!

Заяц: Не говори!

Волченко: Повоюэмо, заэц?

Заяц: Повоюем, повоюем. Переговорщиков только дождёмся, а потом уж во все тяжкие — не сомневайся!

Волченко: Ну добре, добре! Не пидведи!

Заяц: Не подведу! Целым домой не вернёшься!

Волченко: Ось так мени и треба! Ось це гарно, заэц!

Вернулся боров с отрубленной головой.

Боров: Готово, хронь!

Заяц: Молодец! Не проблевался?

Боров: Нет, хроньк, я и живому бы отрезал на.

Заяц: А кто это?

Боров: Квака на. Этот рвотный жабёныш с меня кожу снимал. На ремни на. Я не считаю его… разумным существом, хроньк. Машинка зла на.

Заяц: Значит мне ещё повезло, что не к Кваке попал?

Боров: Ну как сказать на? Может и повезло. … Бросаем?

Заяц: Нет, погоди пока. Это ж не футбольный мяч, а аргумент в дискуссии. Переговорщики должны его увидеть, а их всё нет и нет!

Боров: Ждём тогда на.

Заяц: Ждём.

Пока заяц переговаривался с боровом, Волченко крикнул лису:

Волченко: Гей, лисиц! Це ти, Лисенко? Ти? Не ти?

Лис повернулся к волку. Медленно и молча. Направил арбалет. Лениво, не смотря.

Волченко: Що мовчиш, лисиц? Як твоя вендетта, а? Тепла? Ще не охолола? А, лисиц?

Лис и теперь ничего не ответил. Только выстрелил его арбалет (как буд-то случайно).

Болт попал в дерево недалеко от аркбалисты. Даже не вошёл в дупло — отскочил в сторону и метра 3 прокатился по брущатке арены. Слишком велика дистанция для такого оружия — лис это понимал. «Он опытный стрелок», подумал заяц. «Может и не самый меткий, но опытный. Это важнее.»

Солдаты приготовились стрелять в ответ, но Волченко махнул «отбой». Собакин повторил за ним эхом.

Волченко: Не треба, не треба! Навищо даремно стрили переводити?!

Собакин: Есть, мля!

Волченко (лису): Погано стриляэш, Лисенко! Ти не бийся! Ще навчишся! Час у тебе ще э, рудий ти боягуз! Ха-ха-ха-ха!

Лис зарядил ещё один болт и опустил оружие. Отвернулся в другую сторону.

Волченко: Нудний ти, лисиц! Чорт з тобою — я втомився кричати! (Повернулся к солдатам) Ну де там ваша делегация, а? Коли стриляти будемо?

«Вендетта?», думал заяц. «Правильно ли я услышал? Кто такая Вендетта? Да, это не моё дело, но! Они знают друг друга. Знают близко. Интересно будет распросить об этом лиса. Когда-нибудь потом, в другой жизни (если будет она у нас, конечно).»

V

Наконец приехали переговорщики. Целая «делегация» и весь «совет на выезде». У главных ворот тут же образовалась давка. Набежало много прессы, мировой и местной. Против прессы вышла и построилась стена дозорных. Против дозорных выставили сцену полукругом, фонари на колёсах и разного рода плакаты: заиграли гимн, запели песни. Начался музыкальный митинг то ли в поддержку (чего-то), то ли в протест (кому-то). «Концертная демократия в действии. Раздолье.»

Из всей передавившей друг друга «делегации» в ограждённую зону пустили двоих. Далеко, ещё у самых ворот заяц узнал обоих. Первой вошла зая. За ней — свинтус.

«Не просто так их выбрали. Не случайной выборкой. Говорить хотят именно со мной. Может быть думают, что могут влиять на меня? В заложники вы их что ли взяли? Может и так, а может и по-другому. У меня-то тоже заложники есть. Пусть и якобы. Поторгуемся. Глядишь, и выпадет зеро.»

Заю и свинтуса встретил Собакин. Свинтус и Собакин пожали друг другу руки как старые товарищи — их близость читалась даже в силуэтах, «вот так же в обнимочку да с бутылкой берёзки ковыляют они по домам своим ночью». «Как же всё повязано-перевязано у вас! Ничего в этом лесу случайного не бывает!»

Собакин проинструктировал переговорщиков, и хотел доложить Волченко, но тот стрелял по скульптурам в саду. Отвлекать волка от такой радости конечно не стоило. Собакин покрутился, покомандовал, вышел говорить — «на этот раз встал ближе». «Ещё бы шага 3!»

Собакин: Эй, террористы, мля! Гав, гав, гады! Прибыли переговорщики. Ваша задача, мля: выслушать наши требования, предложения и прочую тягомутную канитель, мля. Дальше, гады, мля, сможете озвучить и ваши требования. Только, гав, мля, ни к чёрту на ваше мнение сапоги мля. Понял?

Заяц: Нет, не понял.

Собакин: Что ты не понял, террорист, мля?

Заяц: Вы кого прислали? Вот эту? Эту?! Я с ней что-то обсуждать должен? Эту зайку я пристрелю при первой возможности. Давай! Пусть подходит, если жизнь недорога!

Собакин: Что, мля?!

«Всё правильно. Всё правильно. Понятно, что это не её решение. В каком-то смысле она не может не быть заложником (я только не знаю пока в каком). А тогда… единственное, что я могу сделать для заи — это вот сейчас при сведетелях послать её как можно дальше от себя. Иди прочь, зая! Живи в своём раздольи без меня! Пусть понятно будет каждому, что нет больше никакой связи между заей и зайцем. Из ярких чувств осталась ненависть. Осталось презрение. А в остальном холод могильный. Холод непрощённого предательства.

Поймёшь ли ты это моё намерение, зая? Хотя что это я? Не поймёт, так не поймёт. Может и не увидимся уже.