Повесть о храбром зайце (СИ)

«Эй! Бээээ!», кто-то выкрикнул с той стороны тумана. Почему-то зайцу показалось, что кричали именно ему.

Некто из тумана: Что ты копошишься там с ним, бэ! Коли его, Шэнъян, коли!

«Ещё один шэнъян? Где? А вот! Наверно он — убитый. Вот же и вилы лежат! Но мне какой от них прок? Что делать?»

Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги… (как молитву повторял он это «памаги»).

«Так Богу молятся…»

Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги… (повторял он и смотрел сконцентрированно — буд-то пытался гипнотизировать)

Некто из тумана: Ну? Что там? А бэ?!

«А! А вот оно что! Теперь я понял! Они послали эту группу «проверить обстановку» — наверно уже после того, как сработали все их ловушки и обезьяна попала в сеть. Вот эти трое! Увы, они не расчитали сил врага! И в сетях запутанная, обезьяна разделалась с ними. Жестоко, страшно… Это дикий зверь, не имеющий ни малейшего представления о том, что мы тут называем честью. Это чудовище из ада. Сродни моей… проклятой революции.»

Некто из тумана: Бе-ээээй! Больше не жду! Идём к тебе-бэ-бэ-бэ-бэ!

Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги…

Некто из тумана с другой стороны: А нам что делать, а бэ? Мы — 2–5, черепаха!

Некто из тумана: Идём, идём! Подходим!

Заяц: СТОЯТЬ! БЕ-ЭЭЭЭЭ! (крикнул заяц и тут же принялся распутывать йети — только сейчас он заметил гвозди в сети.)

«Это легче распутать, чем порвать. Заточка моя не возьмёт, а на вилы только кишки накручивать. Надо аккуратней — вот этот гвоздь глубоко вошёл, и этот, и этот… тут много и его крови.»

Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги…

Заяц: Сам себе «памаги»! Вот эту лапу! Эту, эту! Я сетку оттяну туда, а ты к себе! Понял?

Йети понял. Он перестал бубнить. На морде его показался признак происходящего в голове мышления — он понимал, что делает заяц и пытался с ним сотрудничать.

Некто из тумана: Стоять, бэ! Не торопимся, бэ! (крикнул он своим; осмотрел всех (как буд-то прощаясь), сделал шаг в туман и крикнул зайцу) Так, что, бэ? Он здох или нет? Мститель наш, бэээ! Кончился?! Почему молчали? Ты вообще кто, а бэ? Я иду к тебе!

Заяц: Нет!

Некто из тумана: Что нет, бэ?! Иду, бэ!

«Что? Что кричать?! Любая моя попытка что-то разумное из себя выдавить тут же раскроет меня! Мой имперский акцент ужасен! Ааааарх! Ещё и порезался! Главное успеть распутать обезьяну!»

Теперь уже обезьяна мешала. Хотела вырваться поскорее: зубами разгрызала нити, освободившейся лапай выдирала гвозди. Из этих раночек брызгала кровь — и каждая капля прямо на зайца! «Что же ты такой дуболомный-то?!» Заяц стал применять и свою заточку — местами она резала вполне неплохо. «Давай, давай!»

Некто из тумана: (Пробираясь) Что это, бэ?! Откуда крови-то столько налили? Кто там лежит?! А бэ? Живой?!

Заяц: Живой, бэ! Живой! Помоги ему!

Некто из тумана: Кто, бэ… да это ж… кто тебя так?! Это как? А бэ бэ?! Бедный мой, бедный мой бэ-бэ-бэ-братиш… (Некто из тумана упал на колени, «кажется он в шоке». Тот раненный вдруг застонал с новой силой.)

Некто из тумана (другой): Ещё один, бэ! Ещё раненный! Это же студент, бэ! С каморки, бээээ!

Раненный студент: Я бээээээ! Бэээээ! Я…

Некто из тумана (другой): Не ори, не ори, не ОРИ! Помогу, помогу, бэ! Что делать, бэ бэ бэ? (обратился он к кому-то сзади) ЧТО ДЕЛАТЬ?!!

Некто сзади: Что делать, бэ, что делать! Сам не ори, во-первых, бэ! Носилки, бэ! Труби врачу! (обратился он ещё к кому-то).

Тут же затрубила одинокая «фанфара». Один раз, второй, третий. Откуда-то с большой улицы креста ей отвечала точно такая же в ответ. Один раз, второй, третий. Кто-то поддержал мелодию своим козлиным тенорком. Снова стало шумно.

«Есть!» Заяц разрезал последнюю нить. Обезьяна вырвала последнюю лапу, поднялась во весь рост и завопила громко-громко своё триумфальное: АААААААРРРРРРРР! От многочисленного эха, казалось это лавина, падающая на тебя с небес. И хотя в этих местах снежных лавин никогда не бывало, многие знали и боялись этого звука. Видимо обезьяна знала это сама, на это расчитывала — «понимала». «Чудовище. Хуже лавины! Кого я спасаю? Что я делаю?!»

Обезьяна даже не посмотрела в сторону зайца. Рванула вперёд, к козлу, вопившему почти что в ритм фанфарам «бэ-бэ-бэ-братииииишшш!» Секунда, и вопль оборвался на втором слогу «братишшш». Упало тело рядом, без боли, без страданий. Обезьяна просто схватила его за рога и повернула со всей своей силой как руль. Это был её излюбленный приём. Только с гигантами-ибексами он не работал — может быть и силы дурной хватило б, но не хватало роста. На этой улице ибексов не было — обезьяна неслась вперёд, убивая каждого на пути.

«Кому я помогаю?! На чьей я стороне?!»