Повесть о храбром зайце

Заяц: Мне просто… мне просто обидно. Мне обидно за всех кто верил в меня. Когда-то мне подарили эту жизнь. Всю жизнь, целиком. Эту. Вот эту! Подарили потому, что любили. Любили друг друга, жизнь любили, лес… любили. И из всей этой любви я и получился. А теперь… теперь её режут на части. Большая ненависть больших идей ничтожит маленькую мою жизнь, когда-то сделанную из любви со всеми её банальностями, маленькими, но дорогими бесконечно. Вот за любовь обидно. Кажется она ненужна.

Дикобраз: Ненужна, дикий.

Заяц: Понимаешь… Всё то, о чём мечтал я каждый божий день этих 15-и лет, им давно опротивело, опостылело! Им блевать кровью хочется от всего того, надеждой о чём я жил. Моя мечта… они хотят убить её. Они уже убили её! Почему мнящий себя новатором всегда презирает своих современников? Тех презирает, кто сумел полюбить жизнь такой, какая она есть. А ты… ты не сумел! Не смог, не захотел. Зачем же уничтожать старое? Зачем ломать через колено тех, кто взглядов твоих не разделяет? Один взгляд ненависти, и рай уже не рай! Как вы этого понять не можете?! Взгляд потупят, затаят. Спрячут глаза и ненависть спрячут. Но таких будет много! Пройдёт каких-нибудь пол века, может 60 лет, может 70… а потом всё это взорвётся! И поделом! Не должен быть счастлив тот, кто считал себя в праве уничтожить счастье другого! Не должен! Никогда! Ты хоть до седых волос доживи, а и на смертном одре найти и наказать! Я… я теперь мстить хочу. Я «проклятый ментяра». Моя задача ловить преступников. Это я и буду делать.

Дикобраз: «Наступила определённость», бррр?

Заяц: Определённость, ха ха? Определённость.

Дикобраз: Ха-ха-хаббрр! Преступник-то ты! Ты в тюрьме, дикий! Тебя поймали, подвесили на крючёчек как рыбку мелкую, привели за лапоньки и сейчас наказывают всеми подручными средствами. Всё поменялось! Внезапно, брр? Внезапно ли? Нет, ни разу, брр. Если бы ты был тут эти 15 лет, ты бы наблюдал всё это в действии, дикий. В развитии. Ты ведь уже понял – слышу по голосу, что понял – назад ничего не воротишь. Эта власть с нами надолго, брр. «На пол века, на 60 лет, на 70». Нам с тобой хватит, дикий.

Заяц: Посмотрим ещё.

Дикобраз: Если будет, чем смотреть. Хочешь совет, дикий?

Заяц: Валяй.

Дикобраз: Сотрудничай с ними. Говори, что они хотят услышать. Делай то, что требуют, брр. Не кабенься, брр. Кланяйся, мотай башкой.

Заяц: Так себе совет. Ты сам-то как?

Дикобраз: Так и делаю, брр.

Заяц: Тогда почему ты всё ещё в тюрьме?

Дикобраз: Ты лучше спроси почему у меня оба глаза на месте, брр.

Заяц: А ты в этом смысле! … Мне выйти отсюда нужно. Желательно живым.

Дикобраз: Тогда ты должен доказать им, что на свободе пользы от тебя будет больше, брр. Сотрудничай с ними. Сделай вид.

Заяц: Это можно.

Дикобраз: Нужно, дикий. Нужно. Ты же хочешь всех найти и наказать, ха ха хабррр!

Заяц: Смейся, смейся. А я выйду отсюда.

Дикобраз: Как скажешь, дикий!

Заяц: Я выйду отсюда.

«Я выйду отсюда.»

Наступил день, похожий на ночь. В полдень принесли обед – полугречка-полурис с водорослёй «полезной». Дикобраз поел и лёг спать. Заяц продолжил поиск иголок. Ничего подходящего не попалось. Лёг спать тоже. Проснулся ночью, говорил с дикобразом.

Наступил день, похожий на ночь. В полдень принесли обед – полугречка-полурис с водорослёй «полезной». Дикобраз поел и лёг спать. Заяц продолжил поиск иголок. Нашёл подходящую, начал лепить «держалку». Получалось плохо. Лёг спать тоже. Проснулся ночью, говорил с дикобразом.

Наступил день, похожий на ночь. В полдень принесли обед – полугречка-полурис с водорослёй «полезной». Дикобраз поел и лёг спать. Заяц уже собирался заняться своими рукоделиями, но внезапно открылось окошко в двери. (Теперь каждое такое открытие отзывалось нервной дрожью у зайца. Никогда раньше он не испытывал страха полной беспомощности – покорности перед судьбой, сулящей только страдания. «О, это страшный-страшный страх!»)

Квака: Заяц! Дикобраз! Встать, ква! Лапы за голову! Морду в стенку! Нижние на ширине верхних! Ква!

«Ну что… опять? Опять резать будете? Не зажило ещё! Ещё старое болит, твари!»

Опять вывели зайца. Опять Квака машет своим фонарём. Опять дикобраз пожелал удачи. «Всё как тогда, но только очень страшно. Вот как ломают волю! Вот как превращают в рабов!»

Опять повели по тёмным коридорам. Апендикс, главный, пункт, диагональный, выход в музей, зал динозавров. А тут свернули! «Куда?»

«Северное!». Тут зал древних книг. Только книг уже не было. Были ящики, а что в ящиках непонять, невидно.

Свернули дальше в коридор, точно такой же как тот с тремя дверями. Первая дверь, вторая дверь, остановились.

Квака постучал. Тут же открыли. «Всё как тогда.» Только открыл не Квакер, а какая-то другая жаба, побольше и поважнее. «Я уже начинаю отличать их друг от друга. Слава Богу лесному, что это не Квакер. Я не хотел бы его видеть больше никогда. Слишком много сложных чувств, и не все они мрачные, что тяжелее в разы.»

???: Заяц, ква! Зайдёшь и сядешь, ква. Будешь ждать. Не вставать, пока не позовут! Не дёргаться, не крутиться, не орать. Понятно, ква?

Заяц: Понятно.

???: Не слышу, ква!

Заяц: Понятно!