Повесть о Морфи

Пол набрался мужества, приказал запрячь лошадь и сам поехал в Лебяжьи Пруды. Он должен был узнать всё и на что-то решиться. Это было в характере Пола. Он старался откладывать решение как можно дольше, предпочитая тягостное ожидание тяжёлому удару. Но, когда удар повисал над ним неотвратимо, он бесстрашно шёл ему навстречу, и удержать его было невозможно.

Он ехал в поместье Аллисона, и сердце его мучило предчувствие недоброго.

Мэй встретила его в передней старого дома совершенно случайно, проходя мимо.

Она замерла на секунду, подняв руки к голове жестом отчаяния, затем медленно двинулась к нему.

Она приближалась — высокая, гибкая, прелестная; и шелест её платья был подобен волшебной музыке.

— О Пол!..

Она остановилась на полдороге так внезапно, точно натолкнулась на прозрачную стену. Руки её взлетели и упали бессильно.

— О Пол, простите меня!..

Голос сорвался, она подхватила шумящий подол платья и убежала в комнаты. Пол остался один и стоял так бесконечно долгую минуту.

— Масса Аллисон просит вас в кабинет, сэр! — сказал позади него шамкающий голос. Пол с трудом очнулся.

Он повёл головой, огляделся, откашлялся.

Дворецкий Томас, постаревший и обрюзгший, стоял рядом, рассматривая его подслеповатыми, слезящимися глазами.

Пол послушно пошёл за толстой спиной в заштопанной ливрее. Он тщетно старался собрать свою волю в тот упругий комок, который необходим для победы. Она расползалась у него меж пальцев, превращалась в аморфную смесь негодования и обиды.

Он вошёл в кабинет.

Джеральд Аллисон сидел за письменным столом. Он совсем не изменился, холодные, светлые глаза глядели молодо и жёстко.

Аллисон аккуратно погасил сигару. Всё шло правильно, сын поверженного врага пришёл к нему в дом получить свою долю ударов. Теперь — внимание, не следует чересчур спешить…

Аллисон наслаждался этой минутой. Он ждал её давно.

— Садитесь, мой мальчик! — сказал он добродушно.

— Вы стали ненамного выше, но всё же вы выросли.

Пол криво улыбнулся, он знал всё наперёд.

— Вы выросли и стали северной знаменитостью, — неторопливо повторил Аллисон. — Вот только не знаю, как это понравится здесь у нас, на Юге…

Пол пожал плечами.

— Вы хотите сказать, что это вас не беспокоит. А ведь напрасно, мистер Морфи. Мы стоим на пороге великих исторических событий, которых так боялся ваш покойный отец.

— Я хотел, сэр, поговорить с вами не об этом, — отрывисто сказал Пол. Он знал всё, но обязан был идти до конца.

— Не об этом? А о чём же, смею спросить?

— О… о мисс Мэй.

— О мисс Мэй? Но какой разговор может быть у нас с вами на эту тему?

— Мисс Мэй дала мне слово, сэр, — сказал он упрямо.

Аллисон тихо засмеялся.

— Вы стали совсем северянином, мой мальчик! Вы даже забыли, что у нас на Юге судьбу девушки решают её родители… Очень жаль, что вы взяли с неё это слово, не поговорив сначала со мной.

Внезапная безумная надежда озарила Пола. А вдруг Аллисон обиделся? Просто обиделся и решил его проучить?..

— А… а что бы вы мне сказали тогда, сэр? — спросил он хрипло. Аллисон уселся в кресле поудобнее.

— Тогда?.. Тогда я сказал бы вам, что не может быть и речи о браке дочери Джеральда Аллисона с юношей без состояния, без происхождения, даже без профессии.

— Я адвокат, сэр! И принадлежу к одной из лучших креольских семей штата!

— Креольских, вы сами это сказали… А о том, что вы адвокат, я слышу впервые. Я полагал, что вы — игрок, игрой добывающий средства к жизни. Я думал, вы получаете ценные подарки, а потом продаёте их, но для моей дочери это не подходит. К счастью, она вполне благоразумная девушка. Она выбросила из головы все ребячества (да, мистер Морфи, именно ребячества!) и приняла предложенного мной кандидата. Это Реджи Эллингтон, сын моего старого друга. Настоящий южный джентльмен, не правда ли?

— Вы принудили Мэй, — в упор сказал Пол.

— О боже! — огорчился Аллисон. — Неужели я похож на тирана? Угодно вам, я позову Мэй, и она сама скажет вам всё это?

Светлые глаза горели жестоким любопытством. Пол вздрогнул, с ним играли, как кошка с мышью.

— Нет, сэр, благодарю вас…

— И вот что ещё, мистер Морфи… — Голос Аллисона стал железным, он вбивал каждое слово, как дюймовый гвоздь. — На вашем месте я бы позабыл дорогу на Лебяжьи Пруды. У вас здесь нет друзей. Всего хорошего!

Пол двинулся к дверям, но безжалостный голос настиг его на полдороге. Он остановился.

— Бросьте всё, уезжайте отсюда! — грубо говорил Аллисон.

«О чём он говорит?» — не сразу понял Пол.

— Вам нечего делать в Луизиане! Уезжайте, пока не поздно, после скажете мне спасибо! Уезжайте на Север!

Пол круто повернулся, алая пелена бешенства вздрагивала и переливалась в глазах. Броситься, убить?.. Он с трудом овладел собой.

— Нет, сэр! Этого не будет, пока я жив!

И он захлопнул за собой дверь.

XVIII

Пол сумел взять себя в руки ещё по дороге. Он спокойно вошёл в дом, пошутил с Эллен и поднялся к себе.

Что ж, ничего нового не случилось. Он давно чувствовал, что Мэй потеряна для него, — теперь это стало фактом. Только гордость болела, саднила, точно свежий ожог. Ему вспомнилось литое, тяжёлое пресс-папье на столе у Аллисона. Углом в висок, насмерть!..