Повесть о настоящем токсикомене. Супергероический трэш-эпос

– Повезло. Не долго мучился, – сочувственно донеслось оттуда же. – Ой, как курить охота.

– Не долго, – угрюмо согласился я.

– Не трогайте, ребята, убогого. Скорее всего, сегодня после похорон, убитого его другом их старшого, нашего идиотика зарежут, – объяснил присутствующим мою ближайшую перспективу все тот же голос. И равнодушно добавил: – Или кто-нибудь желает предложить себя в качестве замены?

Закряхтело и заворочалось громкое молчание ему в ответ.

Люк вновь открылся. Сползла вниз лестница. Спустился по ней Семенов и забился в тенек.

– Эй! – раздался крик из светлого квадрата. – Каторый там вчеращний. Давай сьуда.

Это звали меня.

– Ну, вот и все, – долетело до моих ушей. – Я же говорил…

Осторожно, стараясь не раздавить корочку, беру два самых маленьких кусочка «made in мой организм» и смачно поплевываю на них. Подхожу к лестнице.

– А остальное кому оставил? – почти шепотом, не без глумливых ноток, произнес, сидящий в дальнем, самом дальнем углу. Я оглянулся, чтобы разглядеть его. Голова обвязана, кровь на рукаве… и судя по форме, офицер или прапорщик. Он грустно подмигнул мне, а я посмотрел на ценный груз в своих ладонях.

– Давай быстрее, – позвали сверху.

«Не дошли еще до кондиции», – мелькнула залетевшая ко мне по ошибке мысль опытного пекаря. Отвожу правую руку назад для замаха.

–Ойхмляа-а! – ужаснулись все сидящие в подвале.

С силой брошен первый комок. Он врезался в, не ожидавшего ничего подобного, нашего грозного тюремщика (одного из борцов за независимость и возможность грабить, похищать и убивать иноверцев безнаказанно). Лопнула тонкая корка и вонючая жижа расплескалась по удивленной физиономии, заклеила глаза, слепила в комок бороду.

«Так и знал, – раздосадовался я, – не засохло!». Но отступать уже поздно. Вторая попытка. Кидаю следующий комок. Он улетает куда-то за спину дико орущего и отплевывающегося, нашего грозного тюремщика (одного из искренне верующих в Аллаха, Калашникова и Франклина).

С замиранием сердца жду растянувшуюся в бесконечность секунду. Словно в замедленном кино вижу, передергивающего затвор автомата, человека с маской из моего дерьма на лице и как он вдруг подлетает в воздух на фоне моря огня и, переворачиваясь через голову, исчезает на другой стороне открытого люка…

Получилось! Сработало! Взрыв потряс потолок нашего подпола. Затем второй. Это сдетанировала маска на лице нашего Грозного тюремщика (одного из не ведающих, что из говна можно вылепить не только конфетку).

– Бежим! – предложил я и, подхватив оставшиеся мои взрывоопасные сухие какашки, устремился наверх.

Зиндан оказывается, располагался в строении похожем на амбар или хлев. Он изрядно пострадал в результате действия неизвестной науке разрушительной силы.

Наваленные балки и камни, не мешают мне однако выскочить во двор. Вижу двухэтажный дом. Из него на крыльцо выбегают грозные бородачи с оружием в руках.

Собираю во рту побольше слюны.

Всё. Готово.

Два плевка, два броска – продолжаю экскрементировать я.

Треск автоматных очередей, закладывающий уши. Грохот внутри дома за выбитым моим дерьмом окном. Огонь и гром рядом с крыльцом.

Летят в моем направлении пули, выпущенные перед смертью хозяевами этой земли и этого дома, и их нукеров.

Летят в разные стороны части одежды, части тел хозяев этой земли и этого дома, и их нукеров.

Падаю в грязь и пыль. Пули пролетают мимо, а вот некоторые части одежды, части тел хозяев этой земли и этого дома, и их нукеров шлепаются на меня и рядом.

Кончилось… Я гордо поднялся на ноги и подобрал упавший рядом с неба автомат. Оглянулся. За мной стояла в изумленной растерянности группка босых, грязных, в рваной форме, военнослужащих когда-то могучей и непобедимой русской армии. Я улыбнулся и радостно крикнул:

– Не успел вам сказать, что мне на них на-с-срать!

Завладев оружием убитых грозных хозяев этой земли и этого дома, и их нукеров все бывшие пленники устремились в дом.

Кругом виднелись следы меткого попадания внутрь жилища моего дерьмового снаряда. Опаленные стены, изуродованная мебель и тела людей. Вырвавшиеся на свободу солдаты когда-то могучей и непобедимой русской армии, рассеялись по дому, хищно оглядывая все закутки. Кое-где послышались одиночные, и не только, выстрелы. Это озлобленные, получившие шанс на житие и волю, воины среднерусской возвышенности гуманно прекращали мучения и земной путь недобитых воинов не то ислама, не то обычного разбоя.

Давно небритые, напоминая своими, обросшими колючей щетиной, лицами лица своих врагов, то есть – лица грозной кавказской национальности, излучая глазами мстительную отчаянность, жалкие подобия бойцов когда-то могучей и непобедимой русской армии, варвар-лись в единственно более-менее уцелевшее помещение, помещение для приготовления пищи.

Там, на кухне, сбились кучкой, кудахча и вертясь над раненым парнишкой несколько женщин. Поодаль стояли другие дети. Девочки смотрели на вошедших бывших пленников с опаской, но не испуганно, а мальчишки пытались испепелить нас взглядом.