Повесть о спортивном журналисте

Ну и существовали еще журналисты некоторых коммунистических и прогрессивных газет. Правда, как правило, они почему-то в пресс-клуб не ходили, но если уж заглядывали, то плевали на его неписанные законы и шли туда, куда хотели.

Вист «добрался» до девятого этажа. Ему оставался десятый и «крыша»!

То была мечта каждого журналиста, как маршальский жезл, если верить распространенному мнению,— мечта каждого солдата.

А разве он, Вист, не был солдатом? Да еще каким! По сравнению с джунглями прессы, в его стране любые настоящие джунгли могли показаться райскими кущами. Ого-го, какая тут шла война — не на жизнь, а на смерть. С западнями, засадами, неожиданными атаками, где все средства дозволены, с паническим бегством, предательством и насилием (иной раз вполне реальным).

Он прошел через все это, а вернее сказать — миновал, и теперь почти на вершине. Важно удержаться, важно во что бы то ни стало удержаться! Не споткнуться, не упасть под колеса этой бешено несущейся жизни. Вист мало читал, но прочитанное запоминал надолго. Однажды ему попался роман Альберта Мальца «Крест и стрела». Он запомнил в нем одно место, где про героя говорилось: «Он не мог понять, что он был жертвой основного закона нашего времени, неписаного кодекса, по которому человек в нашем обществе должен заранее взвесить и тщательно обдумать каждый свой порядочный поступок, чтобы самому же за него не поплатиться,—жестокая истина, доказывающая, что этот лучший из миров устроен так, чтобы заставить людей быть иными, чем им хотелось бы, сделать их более трусливыми и в то же время более эгоистичными, чем они есть».

Вот именно! Только герой Мальца не мог этого понять, а он, Вист, прекрасно понимал и уже по одному этому переставал быть жертвой. Судя по всему, гоняться за «порядочными поступками» ничего хорошего не сулит. Ну и не надо, можно гоняться за другими, более полезными для себя, раз уж мир так устроен, что превращает всех в эгоистов. Нет — это отличная цитата!

Вист выучил ее наизусть и порой пускал в ход, чтобы оправдать иные свои поступки, к которым определение «порядочные» не очень подходило. Не часто. Так, иной раз, в разговорах с Элен, которой доверял.

В тот день у него была назначена встреча с коллегой, работавшим в крупной телекомпании.

Вист был не только умен и дальновиден, он еще обладал нюхом, что иным людям заменяет и то и другое. Он умел нащупать в толпах молодых, начинающих, жаждущих успеха журналистов или окологазетных деятелей тех весьма немногих, которые потом, через год, три, пять, даже десять, добьются успеха.

И помогал им — кому советом, кому рекомендацией. Иным заказывал материалы.

А когда те пробивались, входили в силу, приобретали влияние, связи, то не забывали о том, что он сделал для них, и расплачивались.

Не все, конечно. Многие забывали о нем. В мире, в котором жил Вист, благодарность была не в моде.

«Ну что ж, — рассуждал он, — и когда сеешь, не каждое зерно всходит, и когда вкладываешь капитал в дело, не каждый вложенный доллар дает доход».

И все же тактика себя оправдывала, у Виста оказывалось немало моральных должников или просто приятелей, которым он когда-то оказал услугу и которые готовы были при случае оказать услугу ему.

Однажды такой вот молодой «волчонок», бессовестный и беспринципный даже по меркам Виста (а видит бог, они были не строги, эти мерки), которого он в свое время пригрел на широкой груди «Спринта» и который теперь стал большим деятелем на телевидении, позвонил ему и предложил встретиться.

— Есть дело, — коротко сказал он и повесил трубку.

И вот они сидели за столиком на девятом этаже пресс-клуба и обедали.

Звучали негромкие голоса, с потолка лилась приглушенная музыка, официанты тихо скользили между столиками, разнося заказы. Все было солидно и роскошно в этом месте для избранных.

Как ценил все это Вист, как любил! Уверенность в прочности своего существования, надежды на будущее, сознание того, что он принадлежит к элите, — что может больше стимулировать, радовать, доставлять наслаждение!

Тому есть много признаков — хорошая квартира, дорогая машина, красивые любовницы, приличный счет в банке, известное имя... И вот это тоже — возможность сидеть за обильным столом в ресторане для избранных. С хорошим другом, который сейчас сделает тебе выгодное предложение. Нет, до чего все-таки здорово жить на свете!

А предложение «волчонок», его звали Норманом, сделал действительно интересное, но... непростое. Даже очень непростое.

- Надвигаются Монреальские игры, — сказал он,— моя компания, будет делать телефильм. Большой, многосерийный. Разные серии будут идти в разные страны— так задуман сценарий. То есть можно демонстрировать весь фильм целиком, или несколько серий, или даже одну. Дело покупателя. Некоторые уже высказали кое-какие пожелания. Будем снимать и серию о советских спортсменах. Это ясно — они выиграют Олимпиаду...

- Ну, это еще вопрос. — Вист подцепил на вилку хитро препарированный помидор.