Повесть о спортивном журналисте

Рассказывали, что однажды, когда Крохин притащил ему особенно эффектный снимок «Утро в полку», на котором были изображены солдаты, делающие зарядку в спортивном городке, Знаменский засомневался. «Такие упражнения в зарядку не входят, — заявил он, тыча пальцем в фото, — это занятия по физподготовке, а не зарядка». Крохин уперся. И тогда Знаменский велел увеличить снимок до огромных размеров, вооружился лупой и нашел-таки доказательство своей правоты — на часах одного из офицеров стрелки показывали 17 часов. Таким Знаменский был во всем.

Второй заместитель Лугового, Родионов, к сожалению, не отличался той же дотошностью. Ведя номер, он пропускал ошибки, не очень глубоко знал спорт, путал фамилии и титулы даже известных спортсменов, а материалы методические, по медицине, науке, всякие комплексы упражнений, итоговые таблицы вообще терпеть не мог. Зато у него был безошибочный литературный вкус. Он находил, растил и пригревал молодых авторов. Сам писал неплохие стихи и иногда даже печатал в журнале. Он знал, куда и кого послать в командировку. Однажды он сказал Луговому:

— Слушай, Александр Александрович, в Фергане большой праздник ДОСААФ, сделаем разворот. Пусть едет Крохин и снимает полдюжины своих шедевров, а очерк пусть напишет эта девочка из газеты, Ганская. А? Лучше ее никто не сделает. Про моторы она ведь сердцем, не умом пишет.

Луговой подозрительно посмотрел на своего заместителя. Но Родионов был бесконечно далек от каких-либо подозрений. Луговой дал согласие.

Если Родионов и мог пропустить какую-нибудь ошибку, то уж Лютов никогда. С его великолепным знанием спорта, отличной памятью и въедливостью во всем, что касалось цифр, имен, фактов, он был неоценим. Он тоже всегда приходил вовремя, часто задерживался на работе, и Луговой жалел, что Лютов никак не может примириться с создавшимся положением, постоянно ворчит, плетет какие-то бесполезные интриги, вечно из-за всего спорит на совещаниях и вообще ненавидит его, Лугового, за то, в чем тот не виноват.

Последним обычно являлся в редакцию Рубцов — фельетонист. Проверить, чем он занимается, было невозможно, поскольку, как он любил выражаться, «он ведет следствие». Рубцов аккуратно обходил все отделы и всюду возмущенно рассказывал, с чем ему пришлось столкнуться. Поскольку, как фельетонист, он сталкивался главным образом с явлениями отрицательными, то возмущался он всегда справедливо и заканчивал возгласом: «Ну я им дам, так дам — не очухаются!» Иногда давал. Фельетоны его были остроумны и весьма ядовиты. Однако Рубцов в своей борьбе со злом не ограничивался одним литературным оружием. Он был народным заседателем, частенько, если по «делу» нельзя было почему-либо написать фельетон, писал жалобы и письма в соответствующие инстанции, привлекал внимание общественности, ругался с бюрократами, корил недотеп, создал себе целый актив внештатных помощников и через них снабжал материалами многотиражки, стенгазеты, посты «Прожектор», народных контролеров.

К середине дня в журнале дым стоял коромыслом. В отделах принимали авторов, орали по вечно портящимся телефонам, носились литсотрудники, приезжали курьеры, вызывало начальство, надвигались планерки и совещания.

Нужно было исправить цифру, дать точный результат, убрать повисшие строки, заменить или уточнить фамилию, переделать заголовок. И все срочно, немедленно, обязательно!

Все в последнюю минуту, в номер, в полосу!

Обычная редакционная работа.

Работа, о которой не догадывался читатель, раскрывая два раза в месяц свой любимый журнал — яркий, богато иллюстрированный, полный интересных сообщений, репортажей, очерков и статей, стихов и рассказов, шахматных задач и кроссвордов, полезных советов и рекомендаций, гимнастических комплексов и писем читателей, интервью и отчетов, хроники и юмора... И многого другого, без чего, по мнению Лугового, не может быть интересным спортивный двухнедельник, и без многого, без чего, по мнению Лютова, вполне можно было бы обойтись.

Журнал был главным делом Лугового. Но не единственным. Шли совещания, иногда нужные, а иногда и нет. Были вызовы к начальству, встречи с зарубежными коллегами. Работал в президиуме Федерации спортивных журналистов. Ездил в Спорткомитет, в Управление пропаганды, в Управление международных спортивных связей, в различные спортивные подразделения, в Оргкомитет Олимпиады-80, в Союз журналистов, выступал в «устных журналах»...

Будни.

Будни журналиста особые. Они не длятся пять дней в неделю с девяти до шести. Они — круглосуточны и семидневны. Потому что если для любого человека смотреть на стадионе или по телевидению футбольный матч — это отдых, то для спортивного журналиста — это работа.