Повесть о старом Техасе (СИ)

Ближе к вечеру в таверне Обердофера, что примыкает к гостинице, было не протолкнуться. Синие офицерские мундиры, пестрые мексиканские костюмы, пастушьи куртки с бахромой смешались в одну кучу. На подмостках, служивших сценой, звонко пела по-испански под аккомпанемент гитары и задорно танцевала цыганка в цветастом платье с длинной расклешенной юбкой. Чарующие звуки ее пения сливались с монотонными бубнящими голосами и разнузданным смехом завсегдатаев салуна. Звенели бутылки и стаканы, сигарный дым заволакивал помещение.

На пороге появился молодой мужчина, имевший весьма расстроенный и потерянный вид — не такая уж редкость для посетителя подобных заведений. Он подошел к барной стойке и заказал двойную порцию виски с водой.

— Герр Джеральд, чем вы так опечалены? — любопытный немец, владелец гостиницы-таверны, как всегда, самостоятельно обслуживал клиентов. — Все только и говорят о вашей скорой свадьбе, жениху не пристало раскисать!

— Свадьба откладывается, — отрезал Морис, залпом осушив стакан. — Я уезжаю на родину и зашел, чтобы собрать вещи и позвать слугу. Выставите мне счет за проживание, господин Обердофер.

— Майн готт! — потрясенно воскликнул Обердофер. — Какое несчастье! Сейчас-сейчас, — он засуетился, перебирая костяшки на счётах.

Морис равнодушно обвел взглядом таверну и, расплатившись за номер, поднялся по лестнице. К его великому разочарованию, Фелим уже прилично выпил и мирно посапывал на гостиничной койке. Мустангер принял решение не расталкивать слугу, а дать ему протрезветь до утра. Он вышел во внутренний двор, сел на своего скакуна и пустился галопом в прерию безо всякой цели.

Никогда еще Морис не чувствовал себя таким разбитым. Он гнал коня во весь опор по бескрайней зеленой равнине, залитой лучами закатного солнца. В памяти всплывали образы недавнего прошлого: длинный, утомленный долгой дорогой обоз и прекрасные голубые глаза, выглядывающие на Мориса из-за занавесок изящной кареты; многолюдный прием в Каса-дель-Корво и ангельская фигурка в белом платье на асотее; бешеная погоня за крапчатым мустангом с прекрасной всадницей… Неужели все это было зря?

Впереди показалась дорога на Рио-Гранде. Ирландец резко остановил лошадь, точно заметил какую-то опасность, но вовсе не предосторожность была причиной этой внезапной остановки. Непрошеное воспоминание поразило Мориса, как молния. Сколько раз он встречал здесь Исидору верхом на вороном, спешащую к мексиканской границе? С какой любовью на него смотрели эти черные глаза, которые теперь дарят нежность совсем другому человеку! Что за великая тайна — женское сердце? Может ли оно любить или лишь притворяется?

Дорога была пуста. Исидора в преддверии свадьбы постоянно жила у дяди, и Морис повернул коня в сторону асьенды дона Сильвио. Даже спустя десятки лет он так и не смог сказать, для чего сделал это в тот памятный вечер.

========== Глава XIX ==========

Исидора, закончив дела на конюшне и умывшись, отправилась подышать воздухом перед сном. Она никогда не гнушалась черновой работой и умела обращаться со скотом не хуже слуг, а уход за своей лошадью и вовсе никому не доверяла, управляясь со всем сама.

Исидора посмотрела в ту сторону, где располагалась Каса-дель-Корво, и мечтательно улыбнулась. Кто бы мог подумать, что асьенда, изначально послужившая источником ее горя, вдруг обернется желанной обителью счастья? Они виделись с Генри каждый день и прощались по несколько часов, чем вызывали недовольство дяди Сильвио. Старый мексиканец ворчал, что жениху и невесте неприлично проводить вдвоем так много времени, и рассказывал племяннице о том, как всего дважды виделся со своей супругой до свадьбы. Исидора пропускала эти нотации мимо ушей и вновь бежала на свидание, не позволяя, однако, никаких вольностей ни себе, ни Генри. Как бы ни было велико искушение переступить запретную черту, строгое воспитание и безупречные манеры молодых людей не давали им нарушить элементарные правила благочестия.

Топот копыт по дороге, ведущей к асьенде дона Сильвио, насторожил Исидору: жених никогда не навещал ее так поздно. В следующую минуту из-за зарослей акации показался всадник, увидев которого, мексиканка негромко вскрикнула:

— Дон Морисио!

Морис остановился и соскочил с коня, растерянно глядя на девушку.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Исидора, видя его смятение.

— Да… Случилось кое-что непредвиденное, и я должен срочно уехать в Ирландию. Я отправляюсь в путь рано утром.

— Неужели? Ваша невеста знает?

— Знает, — кивнул Морис. — Я думал, Луиза уже сообщила вам.

— Нет, я пока ничего не слышала об этом, — удивилась Исидора.

— Думаю, будет правильно, если вы с Генри поженитесь сейчас, не дожидаясь нас с Луизой. Я и приехал сказать это.

— В такой час?..

— Другого времени не нашлось, прости, Исидора.

Они замолчали. В полной тишине раздавался лишь треск цикад, а в ушах у Исидоры гулко стучала кровь — этот человек словно был ее проклятьем, искусителем, призванным вечно терзать ее сердце. Даже сейчас, когда она наконец нашла свое счастье, он явился, чтобы смутить ее дух! Уезжать Морис не торопился.