Повесть о старых женщинах

А если бы сама она была мужчиной и попросила свою жену подождать в ресторане, а жена отправилась бы домой в сопровождении другого, она бы, конечно, разозлилась пуще Джеральда. Софья рада была, что сдержалась и повела себя мягко и тактично. Тем самым удалось избежать ссоры. Да вчера перед сном никакой ссоры и не было: после того как Софья промыла Джеральду ссадину, он перестал дуться.

Софья тихонько встала и начала одеваться, полная решимости обращаться с Джеральдом, как положено хорошей жене. Джеральд не шелохнулся, он спал богатырским сном, ибо принадлежал к людям, которые неохотно ложатся и еще неохотнее встают. Софья завершила свой туалет, но еще не надела корсета, когда в дверь постучали. Софья вздрогнула.

— Джеральд!

Она подошла к кровати, прильнула обнаженной грудью к мужу и обвила его шею руками. Таким способом можно было разбудить Джеральда, не вызвав у него раздражения.

Снова постучали. Джеральд что-то пробормотал.

— Стучат, — прошептала она.

— Так открой, — сказал он сонным голосом.

— Я не одета, дорогой.

Джеральд посмотрел на нее.

— Набрось что-нибудь на плечи, детка! — сказал он. — Какая разница!

И вот она снова ведет себя как дурочка, несмотря на всю свою решимость!

Софья покорилась и выглянула, осторожно приоткрыв дверь.

Слуга средних лет, с бакенбардами, в длинном белом фартуке, изложил свое дело по-французски, и она ничего не поняла. Но слугу услышал из спальной Джеральд и ответил вместо нее.

— Bien, monsieur![25] — сказал слуга и, поклонившись, удалился по темному коридору.

— Это Ширак пришел, — объяснил Джеральд, когда Софья закрыла дверь. — Я и забыл, что пригласил его позавтракать с нами. Он ждет в гостиной. Надень корсет и спустись, поговори с ним, пока я оденусь.

Он выскочил из постели и, как был в ночной рубашке, потянулся и громко зевнул.

— Мне идти? — переспросила Софья.

— Тебе, кому же еще? — сказал Джеральд с суховатой насмешкой, которая иногда звучала в его голосе.

— Но я не говорю по-французски! — возразила Софья.

— А я разве сказал, что говоришь? — еще суше ответил Джеральд. — Ты, как и я, отлично знаешь, что он понимает по-английски.

— Ну хорошо, хорошо! — прошептала она, поспешно уступая.

Очевидно Джеральд еще не до конца забыл о своем вполне законном вчерашнем недовольстве. Он тщательно разглядывал свою губу в зеркале шкафа а lа Луи-Филипп. Никаких боевых шрамов на его лице не осталось.

— Кстати! — остановил он жену, когда та, робея беседы с Шираком, выходила из комнаты. — Я собираюсь сегодня в Осер.

— В Осер? — повторила Софья, пытаясь припомнить, при каких обстоятельствах она недавно слышала это название. Потом ее осенило: в Осере должны были казнить убийцу Ривена.

— Да, — добавил Джеральд, — Ширак тоже едет. Он теперь репортер. Когда мы познакомились, он был архитектором. Он обязан ехать по службе и считает, что ему повезло. Я подумываю, не отправиться ли с ним.

На самом деле Джеральд уже договорился с Шираком.

— Ты хочешь посмотреть на казнь? — запинаясь, спросила Софья.

— Отчего бы и нет? Мне всегда хотелось увидеть казнь, особенно — на гильотине. Во Франции на казнь допускают публику. Это считается в рамках приличия.

— Да зачем тебе эта казнь?

— Хочу посмотреть, и все тут. Если угодно, это моя причуда. Разве нужны какие-то особые причины? — сказал он и налил воды в умывальник.

Софья была поражена.

— Ты оставишь меня здесь одну?

— Ну, — сказал он, — не вижу, почему моя женитьба должна помешать мне сделать то, что хочется. А ты как считаешь?

— Ну конечно! — поспешила согласиться Софья.

— Вот и чудесно, — сказал Джеральд. — Выбирай сама. Можешь остаться, а захочешь — поезжай со мной. Даже если ты поедешь, смотреть на казнь необязательно. Но, конечно, если ты не можешь находиться в одном городе с гильотиной, я поеду один. Вернусь завтра.

Ясно было, чего ему хочется. Софья сдержалась, не произнесла слов, которые вертелись у нее на языке, и постаралась отогнать мысли, которые стояли за этими словами.

— Разумеется, я поеду, — спокойно сказала она.

После некоторого колебания Софья подошла к умывальнику и, стараясь не испачкаться, поцеловала Джеральда в намыленную щеку. Этим поцелуем, который немного ее успокоил, она выразила свою покорность, в ужасном значении которой не призналась бы и себе самой.

В помпезной, пыльной гостиной ее ждал обходительный Ширак. Они были одни.

— Мой муж… — улыбаясь и краснея, начала Софья. Ей нравился Ширак.