Повести

— Да. Ещё одно дело. Тут с вами живёт одна девочка. Она опасна. Вы её уничтожите.

— Постараюсь.

Когда Шранке захлопнул за собой калитку, какая-то толстая фигура вышла из соседних ворот и пошла за ним следом.

«А вот и второй, — решил полковник, провожавший Шранке до калитки. — Так называемый Икс».

Он вошёл в дом и закрыл дверь.

Через пять минут щёлкнул ключ, и полковник вошёл в комнату Марины.

— Мариночка, мы едем в Сухуми. Это совершенно необходимо. С нами поедут Боря и Дик. Собирайся. Я пойду в отдел, а за тобой зайдёт один человек. Через час мы едем.

— Дядя Коля! — закричала Марина. — Дядя Коля, объясните мне…

— Потом, потом, детка. Я очень тороплюсь… — и он ушёл.

Пёс смотрел Марине прямо в глаза умными карими глазами. Никого не было в доме, они были одни.

Вдруг резко зазвонил звонок.

Марина замерла. Дик залаял.

Звонок прозвонил ещё раз, настойчивее и громче. Марина стояла, не шевелясь.

Тогда звонок стал звонить непрерывно. Марина подошла к двери и отперла её. На крыльце стоял Боря, а рядом с ним капитан Пётр Сергеевич.

— Пётр Сергеевич! — воскликнула Марина, бросаясь к нему.

— Здравствуй, Маринка, — сказал Пётр Сергеевич. — Ты уже собралась?

— Куда?

— В Сухуми! Разве ты не знаешь, что мы едем в Сухуми?

— Но вы знаете, что…

— Всё знаю, Мариночка. И мы с Николаем Васильевичем всё тебе потом объясним. А сейчас — едем…

И дверь белого домика захлопнулась за Мариной и Диком.

Глава одиннадцатая, в которой главным действующим лицом оказывается серая лайка Дик

Они поселились в гостинице «Абхазия». С балкона были видны приморский бульвар, пляж с купальщиками, длинная пристань водной станции «Динамо» и гладкая, как стекло, набережная, по которой с воем пролетали автомобили. Над морем кружили чайки. Пётр Сергеевич куда-то ушёл, приказав ребятам никуда не отлучаться из номера. Они ему могут понадобиться в любую минуту. И ребята молча сидели на балконе. Из раскрытого окна под ними доносились звуки рояля. Там жил флотский композитор, сочинявший оперу. Солнце садилось за морем, огромный багровый шар.

— Смотри-ка… Шалико… — вдруг сказал Боря.

Внизу по панели шёл их знакомый толстый фруктовщик. Как он очутился здесь, в Сухуми? Он поглядывал на окна. Ребята прижались к стене: они не хотели, чтобы он их заметил. Он повернул за угол и исчез. Совсем стемнело, а Пётр Сергеевич всё не приходил. В номере не было света. Ложиться спать ребята не решались. Дик принялся скулить.

— Что ты, Дик? Что с тобой?

Пёс продолжал скулить, тычась в маринины колени…

* * *

Да, всё было подготовлено вовремя — и катер возле Синопа, и рослые матросы, спрятавшиеся за толстыми стволами эвкалиптов… Пётр Сергеевич посмотрел на светящийся циферблат часов. Десять! Ровно десять, а никто не приходит. Но вот послышались лёгкие шаги. Человек шёл от шоссе к морю. Его нельзя спугнуть, пусть придёт на катер. Один идёт, но где же второй? Человек подходит всё ближе и ближе. Вот он уже на пляже. Темно, совсем темно. Он покашливает, мигает фонарик. С катера мигает фонарик в ответ. Кто-то тихо спрашивает:

— Кто идёт?

— «Собака полковника», — глухо отвечает человек.

— Входите на борт.

Не успевает человек взойти на борт, как на него наваливается несколько матросов. Он отчаянно отбивается, ему вяжут руки.

— Поторопились, чорт вас возьми! — всердцах ругается Пётр Сергеевич.

Он бежит на катер и освещает фонариком лицо пойманного. Это старик с седою бородкою, в очках, в сбитой набок шляпе.

Приходят матросы, сторожившие в тени эвкалиптов. Они показывают клочок материи.

— Ушёл! — говорят они. — Услышал шум — и ушёл. А это оставил он на колючей проволоке…

— Отваливай, — говорит Пётр Сергеевич. — Курс на городскую пристань…

* * *

Через полчаса в ярко освещённой комнате допрашивают ботаника. Старик возмущается, сердится, говорит, что он заслуженный деятель, научный работник, ботаник, выращивает цитрусы, его знают в Москве, он будет жаловаться.

Документы у него в полном порядке.

И обыск не обнаруживает ничего предосудительного. Старик возмущается искренно, на глазах у него выступают слёзы, он протирает платком запотевшие очки.

— Зачем вы очутились возле Синопа? — спрашивает Пётр Сергеевич.

— Гулял.

— Гуляли? Это, конечно, не запрещается. А что это за пароль вы произнесли: «Собака полковника»?

— Просто шутка. Какое-то воспоминание, не больше.

— Миленькое воспоминание! А почему в Батуми вы каждый день появлялись около витрины фруктового магазина?

— Любовался календарём из фруктов.

— Да? Это вас забавляло? А если я вам скажу, что вы каждый день считали число орешков? И что каждый орешек означал корабль, выходящий нынче из порта, и вы передавали эти сведения вашим подводным лодкам?

— Какие сведения? Каким моим лодкам? Чепуха!

— А почему вы выехали вчера в Сухуми?

— У меня тут дела. И я не обязан вам отдавать отчёт.

— Хорошо. Я вам скажу, какие у вас тут дела. Вчера орешки были разложены зигзагом. Это означало, что вы должны выехать в Сухуми, где вас будет ожидать катер. Не так ли?

— Я отказываюсь вас понимать.