Повести

Кокшайский мужик и с ним человек десять уже вышли вперед. Среди наших проталкивался сапожник Яшка. Он осмотрел мужиков, готовых ринуться друг на друга, и воинственно заорал:

 — За землю, за волю!

Словно кнутом меня стегнуло. Я очутился между двух разъяренных толп, готовых броситься в драку.

 — Товарищи! — заорал я что есть силы.

Неожиданное мое появление и еще малознакомое слово несколько охладили их пыл. Ко мне подбежал Филя.

 — Держись возле меня, — сказал он, хлопая по карману с браунингом.

 — Филя, скажи, чтобы стол принесли. Митинг надо.

 — Какой митинг?

Я хотел ему ответить, но кто-то из кокшайских крикнул:

 — Эх, видать, безрукий!

Наши обиделись за меня.

 — А у вас безголовые.

Им тут же в ответ:

 — У кого хромых больше?

И опять началась перебранка. Но Филя, уже сказав кому-то о столе, вышел вперед и громовым голосом оповестил:

 — Граждане, тише! Будем говорить.

 — Кто говорун?

 — От комитета волости, — заявил Филя.

Мало–помалу начали стихать. Даже те, кто были в лесу, и те шли сюда. Принесли стол. Я взобрался на него и оглядел всю толпу кокшайских. Да, их много. Сердце билось, руки, ноги дрожали. Я боялся, что сорвется голос, не дадут говорить.

Едва я открыл рот, как меня перебили:

 — Ишь, привалили всем селом!

 — Себе только захватить?

 — Для вас слобода, а нам ошметки?

И снова начались выкрики. Нельзя терять ни минуты. Надо взять их в руки. Надо сразу найти большие слова, ударить по сердцам.

 — Граждане Кокшая, солдаты–фронтовики, солдатки и вдовы! Привет вам от нашего села. Поздравляем с революцией! Долой помещиков! Земля народу! Ура, товарищи!

Все — наши и кокшайские — сначала неуверенно, затем сильнее и дружнее огласили лес и имение громкими криками. А я продолжал:

 — Не для того мы свергли царя, чтобы селом на село идти. Кому нужна драка? Помещику. Деды ругались из-за этой земли, отцы дрались, неужели и мы с вами дураки? У нас и у вас один враг — помещик, — показал я на усадьбу, — Он обманул. Он никому не хочет сдавать землю. Военнопленные, слышь, засеют, а нас стравить захотел, как собак. За гем и управляющего к вам послал. Нет, не стравить ему нас. Не дадимся! И не арендовать его землю будем, а отберем ее даром. В губернии был съезд крестьян. Он решил: все земли — помещичьи, царские, монастырские — отобрать без выкупа в пользу крестьян. Инвентарь не делить, а пользоваться по очереди. Леса, сады, постройки оберегать, как народную собственность. Вот, граждане, постановление крестьянского съезда. Хозяин земли — народ! Мы с вами! Правильно?

 — Правильно! — раздались голоса.

. — Запомните, граждане, дело в пользу крестьян идет не от Временного правительства, где князья да помещики, где эсеры, — дело в нашу сторону клонит партия большевиков. Запомните. В ней рабочие и солдаты–фронтовики, — наш брат. Одна она за крестьян. Она одна требует отобрать всю землю бесплатно и передать народу. В этой партии главным Ленин. Ленин приказывает немедленно отобрать землю бесплатно. И мы сделаем так. Мы с вами договоримся, как разделить ее и засеять. Согласны?

 — Согласны!

 — Постой, постой, — услышал я сзади себя.

Оглянувшись, увидел Николая Гагарина.

 — Граждане, — полез он на стол, который закачался под его тушей, — не так тут говорили.

 — Говори теперь так! — крикнул Филя и, обращаясь к кокшайским, пояснил: — Это наш мельник!

 — Знаем его!…

Николай сердито прокричал:

 — Наша партия трудовая…

 — А наша бедовая, — быстро перебил его Филя.

 — Я как председатель комитета… — постучал Николай себя по груди, — облачен властью…

 — Разоблачим! — подхватил Филя и кивнул кокшайским.

Николай не мог связно говорить. На сходах он привык кричать.

 — Есть приказ — землю арендовать, а не самовольством! За такое дело…

На мое плечо легла рука. Обернувшись, я обомлел от неожиданности.

 — Тарас!

 — Узнал?

 — Как же. Рядом села, а не видались с тех пор, как из госпиталя вышли. Пойдем в сторонку, пока болтает наш председатель.

Обнявшись, словно родные братья, мы отошли. Многие смотрели на нас с удивлением.

 — А сюда тоже драться с нами пришел? — спросил я, смеясь.

 — Не говори. Прискакал управляющий, велел в колокол ударить.

 — Ничего. А землю мы добром поделим… Ты, кажется, портным хотел заделаться?

 — Шить не из чего, — ответил Тарас.

 — Женился? Сознайся.

 — Отхватил. А ты тоже?

 — Пока нет. Некогда теперь.

В это время на стол забрался незнакомый мне мужчина. Он, размахивая руками, указывал то на лес, то в сторону имения.

 — Это купец Шумилин, — пояснил Тарас. — Наш говорун.

 — Ты не выступаешь с речами? — спросил я Тараса.

 — При нужде могу.

 — Вот что: народ надо распустить по домам. Сейчас они притихли, а как ручаться? Надо избрать уполномоченных от вашего села для раздела земли. Пойдем, ты скажешь сам.

Мы направились в гущу толпы, сгрудившуюся возле стола. Я познакомил Филю с Тарасом. Сказал, что Тарас сейчас будет выступать. Филя, не дав договорить Шумилину, объявил:

 — Выступит кокшайский фронтовик. А этому, — указал он на Шумилина, — хватит. Дядя, слазь, — обратился Филя к оратору и руки протянул, словно стащить его хотел.

Мы подсадили Тараса на стол и, он, опираясь на палку, предложил избрать от Кокшая уполномоченных.