Повести и рассказы

Лёхин папа был маленький, невзрачный и, по слухам, страшно талантливый. В праздничные дни, когда по Невскому текла река красных знамён, гремели патриотические песни, цыганки торговали петушками на палочке и дети с воздушными шарами ехали на шеях у пьяненьких пап, художник Гадов надевал кепочку и шёл на улицу изображать Ленина. Получалось очень похоже. Демонстранты наливали Ленину водки, предлагали яблочко — закусить.

Как непохожи были скромные отцы двух друзей на роскошного Марка Семёновича! Однажды на родительском собрании учителя взахлёб хвалили Юлю за прилежание и Лёху, который снова победил на какой-то олимпиаде. В гардеробе Ленин подошёл к психиатру и, хихикая, стал ему рассказывать о птичках пиздриках, которые водятся на Псковщине.

— Вы не верите? А они ведь так и называются — пиздрики! Правда — пиздрики! Потому что кричат так: «пи-и-здрик, пи-и-здрик»!

Плюгавенький папочка жалко хихикал и сам был очень похож на пиздрика, а Марк Семёнович смотрел на него сверху вниз и презрительно улыбался, показывая белые ровные зубы. Марк Семёнович вращался в кругах и делал вид, что разбирается в искусстве. У него была любовница, которая работала в музее, носила шаль и утверждала, что Марк Семёнович — вылитый Бродский. Её нечистый на руку представительный муж занимался антиквариатом, а также скупал по дешёвке работы талантливых художников. Марк Семёнович уважал антиквара за богатство и связи и во всем старался на него походить, перенимая манеры и обезьянничая замашки. В шикарной гостиной антиквара, заставленной французской мебелью (позолоченными комодами, шкафчиками и столиками на изогнутых и тоненьких, как у его жены, ножках), он увидел несущегося кабана, изящную овцу и букет кисти фон Гадова и тут же решил и себе такое купить. Отчаянно нуждавшийся пиздрик заискивал перед Марком Семёновичем как потенциальным покупателем. На это было горько смотреть.

* * *

Марк Семёнович был детским психиатром, и считалось, обладал даром внушения. Дар внушать он перенял от профессора Харитонова, который мог внушить всё что угодно. На отделении детской психиатрии находились самые разные дети: были драчуны с нервными тиками, были тихие и добрые ребята с непонятным диагнозом, были действительно трудные, которых пичкали тяжёлыми препаратами и отправляли с отделения — дальше по этапу, и всегда слонялся какой-нибудь малолетний преступник в дорогом костюме, которого отмазывал от колонии богатый папа. Дети очень любили похожего на клоуна, весёлого и странного дедушку Харитонова, он их обнимал, шутил, говорил приятные вещи. Марк Семёнович видел, как бесформенная ожиревшая девочка с остановившимся взглядом вдруг оживала, когда Харитонов на обходе ахал, взмахивал руками и обращал внимание своих белых коллег на то, что Ирочка и похудела, и похорошела, и личико у неё стало более выразительным.

Марк Семёнович решил, что надо врать — как больным детям, так и их родителям. Он работал с астено-депрессивными состояниями у подростков и успешно их сводил на нет простым внушением, глюкозой и витамином С. «Посмотри на себя! Вот подойди к зеркалу и посмотри на себя. Ты же безумно хорошенькая! Какие голубые глаза! Какое умное личико! Просто улыбнись — и все мальчишки влюбятся! А теперь взгляни в окно. Видишь — облако плывёт, деревья качаются, тополь золотой от солнца. Видишь? А вот другая девочка не заметила бы. Всё потому, что у тебя художественный талант. А может быть — актёрский? Тебя распирает от талантов, поэтому ручки дрожат и головка болит. Ты — творческая натура! Ты должна творить!» — «Ваша дочь устала от школы. Я настаиваю на освобождении от экзаменов. Увезите её на море... Тогда в деревню... Ваша работа никуда не убежит. Что вам дороже — карьера или ребёнок? Хорошо, тогда сдайте её в театральную студию. Это не шизофрения. Кто вам сказал про нейролептики? Ах, она хотела выскочить в окно! Знаете, это не от того, что ей не хватает нейролептиков. Ей чего-то другого не хватает — возможно, любви и внимания. Впихнуть в подростка лекарство проще, чем наладить с ним душевный контакт. Что за чушь, нейролептики! Может, они, конечно, и лечат шизофрению, я не знаю, наукой это ещё не доказано. Но не сомневаюсь в том, что они способны вызвать её. Ваша дочь — талантлива. Дайте ей возможность проявить свой талант, и она перестанет быть несчастной. В чём талант? Она же прирождённая актриса! В студию! Сейчас же в театральную студию к Борису Ефимовичу!»