Повести наших дней

И Анна Тимофеевна беззвучно засмеялась в свою натруженную ладошку и тут же настороженно спросила:

— А ежели спросят: ну, Шепелявая, расскажи, как сжигала лики ампиратора и ампиратрицы?.. Дозволишь им сказать: спросите товарища Буркина — он в ответе за это?..

— Дозволяю так сказать! — широко взмахнул Буркин.

И они стали переносить в самую просторную комнату стулья, потом перенесли туда небольшой письменный стол. Его пришлось спускать с чердака. Буркин удивленно спросил:

— Неужто вы, Анна Тимофеевна, туда его затянули без посторонней помощи?

— Я и сама дивлюсь теперь, как это справилась с ним… Так они ж сказали: душа из тебя вон, ежели не сделаешь все так, как велим… Ну и втянула его сюда.

Потом они стачивали обрезанный шнур, на каком висела керосиновая лампа, освещавшая самую просторную комнату в доме.

Анна Тимофеевна, поддерживая деловой разговор с Буркиным, иногда вдруг забывалась, испуганно останавливалась, уходила в себя. И, словно очнувшись, тревожно спрашивала:

— А ты, товарищ Буркин, случаем, из Затишного не улепетнешь?.. Мы с тобой тут такое натворили, что мне быть битой и руганой целый век! Только подумать: ампиратора и его благоверную супругу сожгли дотла, стол, стулья — с чердака да прямо сюда, самая дорогая лампа, может, трехрублевая, была в саду закрыта, так я ее выкопала и тоже прямо сюда!.. Товарищ Буркин, не уезжай! Никуда не уезжай! Мне без тебя теперь ну никак невозможно… — И она суетливо стала вытирать рукавами глаза.

— Никуда я не собираюсь уезжать. А если придется уезжать, обязательно подумаю о вас, Анна Тимофеевна! Слышите?!

Слез у нее было мало — она их давно выплакала — и теперь слушала Буркина, устремив взгляд сухих глаз в пол, и на каждое его слово отвечала покачиванием головы.

Где-то за глухой стеной флигеля замычала корова, жалобно и недовольно.

— Это она свою хозяйку обзывает нерадивой за то, что корма дала, а сводить к роднику и напоить — на это ума не хватило… Можно мне к ней?

— Ну конечно… Я тоже, Анна Тимофеевна, пойду по своим делам. Ключ от дома оставлю во флигеле, на столике… Только вы до́ма на замок не замыкайте. И еще к вам просьба: дров больше в печь подкладывайте, а прогорят эти — труб не закутывайте. Вот такая у меня к вам просьба.

Буркин зашел во флигель, забрал папку с протоколами и вышел на улицу. Анна Тимофеевна направилась вслед за ним, а ей надо было к корове. Она не попутала дорог… Она сейчас больше всего хотела знать, кто он такой, этот Буркин, хотела понять, откуда он взял такие слова: «Анна Тимофеевна». «Вот такая у меня к вам просьба». «Я обязательно о вас подумаю»… Ей никогда этих слов не говорили. А может, Буркин и вот эти его слова — сон, сон наяву?

…На исходе первой половины дня я встретил Буркина неподалеку от школы. От Акима Ивановича я знал, что он с утра ушел на подворье Еремеевых. Значит, сейчас он возвращался оттуда. Уставившись взглядом в землю, он прошел бы мимо меня, но я окликнула его:

— Товарищ Буркин, ты, видать, решил на этой дороге найти все, что люди потеряли за долгие годы?

— А, Михаил Захарович!

И стоило ему взглянуть на меня, как я сразу убедился, что его задумчивость не была грустной.

— Представьте себе, Михаил Захарович, что я сегодня кое-что ценное нашел!

— Вижу, ты доволен находкой.

И, пока мы не спеша шли до его квартиры, он мне рассказал обо всем, что было примечательного в его встрече с Анной Тимофеевной Еремеевой.

* * *

В просторной комнате бывшего дома Еремеевых, свисая с потолка, по-праздничному блестела на совесть начищенная керосиновая лампа. Пол желтел сосновой желтизной. Смягченный синим абажуром свет падал на два коротких ряда стульев. Проход между ними подводил к небольшому письменному столику. За ним сидел Буркин. Он оглядел комнату и тихо задумался. Он не услышал, как открылась и закрылась дверь, когда входил председатель Совета Чикин, вернувшийся из поездки в задонские хутора всего два или три часа назад. Чикин ездил туда менять фуражное зерно на посевное. Хоть с поручением он справился лишь наполовину, но имел основания надеяться, что во вторую поездку обязательно справится с ним полностью. Об этом он собирался сказать товарищам, и первому из них — Буркину, которого в активе организаторов колхоза привыкли считать авторитетным товарищем. Чикин узнал, где сейчас найти Буркина. Побрившись и начистив сапоги так, чтобы они не только поскрипывали на морозном снегу, но и «давали сияние» — это его слова, — он заспешил сюда…