Повести о Бочелене и Корбале Броче. Часть вторая

Эмансипор подумал, воображая круглое пухлое лицо Корбала, вялые губы, бледность кожи и крошечные глазки. Представил его ребенком, бегущим в стайке сорванцов: белозубая улыбка и густые волосы там, где сейчас почти лысо. И содрогнулся. "Дурачье. Нужно было догадаться. Один взгляд, и все поняли бы. От таких нужно избавляться. Головой в ведро, или забыть в снегу на всю ночь, случайно положить в собачью еду... не важно как, но избавляться, и если мир зашатается от вашего преступления - спокойно, это вздохи облегчения". Да-а, мальчик играет с детской шайкой, а шайка все меньше - бледные родители гадают, куда делись дети, а рядом стоит юный Корбал. Пустое лицо, пустые глаза. "Нужно было знать. Таких ни жрецы не исцелят, ни ученые не переучат. Таким даже в тюрьме не рады.

Суньте его в мешок с салом и сырым мясом и бросьте всю смесь в яму с голодными псами. Но кого я дурю? Дети вроде Корбала не умирают. Только хорошие умирают, и за одно это наш мир заслуживает всех проклятий, кои способна изобрести честная душа". - Хозяин?

- Мастер Риз?

- Вы допили ваниль?

- Верно, - сказал Шпилгит. - Две лопаты.

Могильщик слепо заморгал над грудой тряпок, клочками одежда покойников, которые сшивал, делая матрас и подушку. - Это мое ремесло, - ответил он, хватаясь за глиняный кувшин. Рука, словно сухой корень, спутала костлявые пальцы на ручке и потащила кувшин к койке.

- Похоже, у тебя все путем, - заискивал Шпилгит. - А вот меня временно изгнали из "Пяты", понимаешь ли, и мужчине нужно согреваться работой. Физической работой.

- Значит, будешь копать сразу двумя лопатами?

- Глупо было бы, а?

- Да. Тогда для чего вторая лопата? Как налог? Ты оценил мою лопату и требуешь вторую как налог?

- Похоже, ты слишком много выпил.

- Слишком много. В твоих словах есть смысл, но тем хуже для тебя.

- Налогообложение не так работает.

- Именно так. - Могильщик выпил.

- Хорошо, так оно и работает. У тебя остается одна лопата, а налоговик берет вторую, чтобы построить тебе отличную ровную дорогу.

- Да ну? Так почему дорогу строю я сам, ломая спину и махая лопатой? А ты сидишь и бездельничаешь, а в кармане ключ от склада с огромной кучей лопат. Так скажи, какой от тебя прок?

- Смешно. У людей таланты разные. Ты строишь дороги или роешь могилы, я собираю налоги... гм, можно сказать, тоже рою могилы.

- Отлично. Забирай лопату и проваливай.

- Но мне хотелось две.

- Сборщик всегда сборщиком остается.

- Слушай, пьяный дурак! Дай лопаты!

- У меня нет двух. Только одна.

Шпилгит охватил руками голову. - Что же сразу не сказал?

Мужчина снова схватился за кувшин, глотнул и утер губы. - И сказал.

- Где она?

- Где кто?

- Лопата.

- Ты отберешь лопату и с ней работу, значит, я ничего не заработаю и тебе не обложить того, у кого нет работы, а значит, ты бесполезен. Но ты сам это понял и хочешь копать могилы, чтобы получить реальную работу. А со мной что?

- Ты одолжишь мне лопату или нет?

- Одолжить, вот как? Придется платить, дружище.

- Хорошо, - вздохнул Шпилгит. - Сколько?

- Э, лопату я одолжил у Халлига - свиновода, она мне стоила один грош, так что с тебя два гроша, или какая мне выгода от такой щедрости?

- Щедрость - это когда ты ничего не навариваешь!

- Это деловой подход, мастер сборщик.

- Если ты заставишь платить за лопату, я обложу твою прибыль.

- И сколько возьмешь?

- Один грош.

- Тогда я ни с чем.

Шпилгит пожал плечами. - Ну кто же поверит, что одалживание лопат может быть прибыльным делом.

- Халлиг верит.

- Слушай, треклятая лопата стоит у тебя за дверью. Я мог бы просто взять и вернуть, ты даже не заметил бы.

Могильщик кивнул. - Факт.

- Я хотел сделать честь по чести, как подобает соседу.

- Ну ты и дурак.

- Сам вижу, - рявкнул Шпилгит.

- Так что, мастер сборщик налогов?

- Я забираю твою лопату в зачет налога.

Могильщик пожал плечами: - Давай, это проблема Халлига. Но когда захочешь кого похоронить, меня не зови. Я безработный.

- Я одолжу тебе лопату из склада.

- Верно, и еще потребуешь благодарности. Удивляться ли, что налоговиков все ненавидят?

Шпилгит увидел, что могильщик снова пьет, и покинул хижину, забрав лопату. Заметил рядом еще одну, забрал и ее.

Алый скорчился в сырой пещере, единственными соседями ему были кости. Прямо внизу, за каменным откосом, пенилось море, качались деревья, сорвавшиеся с корнями с ближайшего утеса. Каждый громовой удар волны делал убежище Алого все ненадежнее; вода так и норовила хлестнуть через край.