Повести о Бочелене и Корбале Броче. Часть вторая

Глубину речениям придают лишь крайности опыта слушающих, иначе останутся они плоскими и лишенными переживаний, и никакие моральные изыски не пробудят искренность в тех, что засели в крепостях равнодушия. Ни удача, ни неудача не воскресят мертвую землю, и земля не примет семян, и не расцветут цветы. Истиной было видение мертвого поэта, маска крови и страдания, но истинны также - мы видим сие днем и ночью! - бесчисленные маски бесчувственных, мертвых сердцем и пустых душой, и никому не дано растрогать их.

Кляпп снова покашлял. - Вождь был молчалив и терпелив. Рассказы подождут. Сперва они разделили скудное угощение, ибо вкушать в компании означает породниться в нужде и поделиться скромными удовольствиями. - Он вновь замялся. Все мы сидели, молчаливые и настороженные.

- Слишком мрачно, - сказал Крошка. - Бреш Фластырь, сплети нам другую песню, да поскорее.

Кляпп пошатнулся и упал бы, не подай я ему руки.

Бреш повел плечами, будто ударенный, и лицо стало мертвенно-бледным. Дыша глубоко и неровно, он дико озирался, будто прося помощи, но никто - кроме меня - не решился встретить его взор. Телесно ощутив его ужас, я чуть кивнул, посылая силу уверенности.

Сглотнув, он опробовал певческую интонацию: - Лалаглабла! Ммммммм. Химми - гимми- химми!

За нашими спинами ему ответил в тон хищный харшаль, подтвердив слухи о свойственном этому летуну гадком таланте подражания.

- Сегодня, - начал Бреш ломким, дрожащим голосом, - я спою собственную версию древней поэмы, главы знаменитого эпоса Рыбака Кел Тата. Итак, "Аномандарис".

Апто чем-то подавился и распорядитель принялся хлопать ему по спине, пока не прошел спазм.

Один из мулов ухитрился укусить Блоху за плечо, тот заревел от боли и отбежал в сторону. Другие мулы загоготали, как свойственно всей ослиной породе. Певуны засверкали глазами на мастера Маста, но тот лишь покачал головой: - Блоха замедлил шаги, и всё. Животные тоже проголодались.

Тулгорд Мудрый обернулся. - Эй, возчик, - пролаял он. - Откуда тебя принесло?

- Меня, сир? ну, вообще-то я с Тефта. Долгим был мой путь, не спорю, и запутанной окажется моя история. Жена, видите ли, и сплошные пинки Опоннов. Если нам не хватает историй, что ж, готов занять вас на ночь или две...

- Неужели, - сухо бросил Смертный Меч, опустив скованную перчаткой руку на навершие клинка. Впрочем, затем он просто отвернулся.

- Плата за жизнь? - нагловатым тоном спросил Арпо Снисходительный.

Кустистые брови мастера Маста Амбертрошина поднялись. - В вашем желудке я улегся бы очень плохо, славный сир. Вас бы тошнило до смерти. К тому же госпожа Данток Калмпозити, говорят, сильна в колдовских искусствах и, надеюсь, будет весьма разгневана, потеряв верного слугу.

Распорядитель раззявил рот, слыша это. - Колдовских? Данток? Я не знал...

- Лишь слухи, не больше. - Мастер Маст улыбнулся, не выпуская трубки из губ.

- И что это значит - Данток? - крикнул Арпо.

- Без понятия.

- Как это?

- Какой-то титул, наверное. Мне кажется. - Но пожал плечами. - Звучит как титул, мне кажется, но я же чужеземец и мне ли судить...

Арпо озирался, как ударенный. - Кто-нибудь? Кто-нибудь слышал о таком титуле? Вы, Апто, вы ведь здешний? Что значит Данток?

- Не уверен, - признался судья. -Боюсь, не уделял внимания подобным вопросам. Она хорошо известна в городе, точно, ее весьма уважают и даже опасаются. Кажется, состояние ее произошло от торговли рабами.

- Аномандарис! - возопил Бреш, заставив вздрогнуть всех трех лошадей (но не мулов).

- Аномандарис! - крикнула ящерица, заставив вздрогнуть вообще всех (кроме мулов).

- Верно, - сказал Крошка. - Валяй, Фластырь.

- Сейчас! Слушайте же, внимая моим словам! Песнь сия перескажет предпоследнюю главу "Убиения Драконуса"...

- Вы имели в виду "последнюю", - сказал Апто Канавалиан.

- Что?

- Простите, Бреш, за вмешательство. Продолжайте.

- "Убиения Драконуса", и...

Он откашлялся, надевая особливую маску, свойственную большинству поэтов, и завел звучную рецитацию, которую поэты перенимают один у другого, поколение за поколением. О какой звучности я говорю? О той, что должна придать смысл и вес любому дурацкому слову, даже когда никакого веса не требуется. Да есть ли что-то более раздражающее (и усыпляющее), чем поэтическое чтение?

Зловещий свод
И мрака гнет
Драконус холоден как лед

Он в склепе спит

Но гроб открыт
Отверсты его очи
В темнице вечной ночи

И цепи не разбиты

Но клятвы не забыты
Когда же он проснется
Рукой клинка коснется
И меч вдруг шевельнется
В объятьях черных ножен...

- Боги подлые, Бреш! - взревел Кляпп Роуд. - Оригинал не был рабом рифм, а твои рифмы ужасны! Просто пой как Рыбак, избавь нас от самодеятельности!

- Ты мне завидуешь! Я сделал версию Рыбака доступной всем, даже детям! В том все дело!

- Это сказание о предательстве, кровосмешении и убийствах! Ради всего святого, ты хочешь напеть его детям?!