Повести о карме

«Оставил стражникам указание, – мысленно повторил я. – Вызвал вас…» Дознаватель ждал меня! Заранее озаботился, чтобы меня не задержали в воротах! А ждал он потому, что настоятель Иссэн вчера донёс ему обо всём. Сказал, что Торюмон Рэйден не верит казённому вердикту. Ищет, разнюхивает, копается в грязном белье. Вот-вот ввяжется в скверную историю…

Могу ли я, доносчик, осудить другого доносчика?!

«Я ставил на долг самурая, – сказал Сэки Осаму. – Вы ставили на долг перед семьёй.» Я низко склонил голову, чтобы никто не видел, как краска заливает мои щёки.

Лучше бы я вспорол себе живот до того, как явился сюда!

– Я боялся, что ты натворишь глупостей, – произнёс настоятель Иссэн, обращаясь ко мне. – Судя по твоему внешнему виду, ты в этом преуспел. Если тебя это утешит, я долго колебался. Твоя судьба мне не безразлична.

– Очень вам признателен, – пробормотал я.

Сэки Осаму захлопал в ладоши:

– Прекрасно! Восхитительно! Вот они, истинные отношения учителя и ученика! Торюмон Рэйден, ваше самостоятельное расследование случая фуккацу выше всяческих похвал. Теперь самое время подумать о наказании, соответствующем проступку.

Отец, воззвал я. Бабушка. Мама.

Простите!

– Как чиновник службы Карпа-и-Дракона, я не могу оставить без внимания столь вопиющий случай беззакония. Дерзкий юнец, вы пренебрегли вердиктом нашей службы! Учинили следствие, не имея на это никакого права! Позор! Преступление! Вы хотите что-то сказать в своё оправдание?

Я пал ниц.

Вот уж воистину, кому не суждено – того не спасёшь.

– Следуйте за мной!

* * *

Окон здесь не было.

Ну да, какие окна, если мы спустились под землю?

Я никогда ещё не бывал в подземных помещениях. Дома у нас, разумеется, был погреб, но он по большей части стоял пустым. Такие погреба роют на случай пожара. В них хранятся ценности и дорогое имущество, а откуда у нас ценности? У богатых людей всё это добро спасалось от огня под «доспехом» – крышка, три слоя бумаги, пропитанной соком хурмы, слой песка, циновка из соломы, а сверху водружена кадка с водой. Если при пожаре дом рушился, кадка разбивалась – и вода заливала весь защитный «доспех», препятствуя пламени.

Но погреб, в котором с легкостью разместился бы десяток взрослых мужчин? Погреб с мебелью? Не погреб, а подвал?! От волнения я забывал дышать, а когда вспоминал, то первый вздох более походил на всхлип.

Масляные лампы горели в четырёх углах. Ещё две стояли в центре, на низком и широком столе. Света всё равно не хватало: многое терялось в сумраке. Может, и хорошо, что терялось? Сказать по правде, мне вполне хватало того, что оставалось открытым взгляду. Две раздвижные ширмы – с каждой скалился демон, рогатый и клыкастый. Шкафчики с множеством ящиков; три столика поменьше. Тусклый блеск инструментов: стальные иглы разной длины, щипцы, молоточки, ножи неприятной формы…

Пыточная?!

На дальнем столе рядами выстроились керамические ванночки. Их содержимое вызвало у меня скверные предчувствия. Крайняя справа, кажется, была наполнена кровью. К горлу подступила тошнота, я поспешил отвернуться.

Стыдись, самурай! Кто собирался сделать сэппуку? Ты собирался. Что в этом мире может испугать того, кто не боится вспороть собственный живот?!

Довод звучал убедительно. Мне назначено наказание? Мой долг – стойко принять неизбежное. Пытки? Пусть будут пытки. Если накажут только меня, не тронув отца и мать – да я что угодно вытерплю! Рассчитывать на такую удачу было глупо, но я уцепился за эту мысль, как тонущий рыбак – за доску. Слаб человек: зарони в него семечко надежды – расцветёт буйным цветом на пустом месте.

– Иди сюда.

У центрального стола воздвигся громадный детина, одетый в грубую хлопковую куртку. Дознаватель Сэки уже покинул подвал, строго-настрого велев мне делать всё, что прикажет этот громила по имени Кента. Голову Кента обвязал багровым платком, на моряцкий манер. Платок надёжно скрывал его причёску, и я не знал: самурай он или простолюдин. Бандит, отъявленный бандит! Волосатые ручищи, торчавшие из коротких рукавов, все в шрамах. Ещё один шрам наискось пересекал лицо, проходя через левую глазницу, которая заросла отвратительным на вид «диким мясом».

Хотелось бежать без оглядки, но я подошёл к столу.

– Раздевайся.

«Это ещё зачем?!»

Я проглотил возмущение, жгучее как семена горного перца. Сэки Осаму велел мне подчиняться? Значит, следует безропотно принять наказание, каким бы оно ни было. Я снял верхнее кимоно, снял нижнее; поискал взглядом, куда бы их положить. Из-за дальней ширмы, словно только того и ждал, возник щуплый востроносый человечек, похожий на речного каппу[29]. Он забрал мою одежду и вновь юркнул за ширму.

– Благодарю.

– Штаны тоже, – обрадовал Кента.

Я остался в набедренной повязке.

– Ложись.

Громила указал на стол:

– Лицом вниз.

Дерево было гладким и тёплым. Уже ложась, я заметил кожаные ремни по краям стола и запоздало догадался, для чего они. Отвечая моим страхам, Кента затянул ремни на запястьях и лодыжках несчастного Рэйдена, распялив жертву на столе.

Кашель.

Глухое звяканье: раз, другой.

Мне под лопатку вонзилось что-то острое.