Читаем Повести разных лет полностью

Разве я вам не рассказывал о моем главном затруднении? Меня не хотели брать на корабль. Капитан был убежденным физиономистом и очень долго сомневался, обладает ли юноша с таким носом, как у меня, энергией и решимостью, необходимыми для кругосветного путешествия.

Л а й е л ь (сочувственно похлопывая Дарвина по спине). Впоследствии, думаю, он имел случай не раз убедиться, что ваш нос обманул его. У вас достало решимости не только на путешествие, вы сделались ученым!

Д а р в и н. Вы же знаете, что этим я гораздо больше обязан вам, дорогой Лайель.

Л а й е л ь. Право?

Д а р в и н. Я взял с собой на корабль две книги, одной из них были ваши «Основы геологии». Для меня эта книга оказалась настоящим откровением. Да и для всех также. Можно сказать, вы потрясли науку о земле действительно до самых ее основ. Помните, какой это произвело шум?

Л а й е л ь (с удовольствием). Еще бы! Я думал, я сам погибну от этого землетрясения. Меня чуть не объявили еретиком. Если бы такой способ не вышел из моды, меня бы сожгли на костре. Но… вот прошло уже около тридцати лет, а я жив!

Д а р в и н. Теперь вы станете жить вечно, вашу теорию преподают в школах. Должно быть, рассматривают ее как поправку к священному писанию…

Л а й е л ь. Да. Гм… А вторая книга? Вы сказали, что взяли с собой две книги?

Д а р в и н. Второй была как раз Библия. Ведь тогда я еще собирался стать священником. Лишь ваша книга натолкнула меня на иные мысли.

Л а й е л ь. Слуга покорный! Представляю, как ополчатся на вас священники за те мысли, что вы собираетесь развить в своей теории.

Д а р в и н. А я им скажу, что я только применил к биологии ваши мысли и методы… Это та же самая теория развития и тот же принцип: никогда не придумывать неизвестных сил для объяснения явлений, которые объясняются известными нам силами.

Л а й е л ь. Не знаю, не знаю. На словах ваша теория меня ни разу не убеждала. А в книге, как видно, вы ее еще не скоро изложите.

Д а р в и н (с сожалением). Мне не хватило и двадцати лет, чтобы подкрепить ее всеми возможными фактами. Я уж хочу быть вполне добросовестным.

Л а й е л ь. Вы слишком медлите, это также никуда не годится.

Д а р в и н (задумчиво смотря на морского офицера, вышедшего из шлюпки и прохаживающегося у самой воды, крепко держа шляпу за поля). Позавчера дул такой же ветер от берегов Франции, и знаете, что я увидел? Семена чертополоха летели прямо в глубь Англии. Я сказал себе: господи помилуй, как много, должно быть, чертополоха растет во Франции! В воображении я уже писал вам об этом письмо… Но когда я обогнул мыс, я увидел за ним на берегу целую полосу отечественного чертополоха. Каждая большая волна уносила с собой далеко в море семена цветов. А потом они возвращались по воздуху, ветер поднимал их вместе с брызгами. Видите, как опасно опубликовывать торопливые выводы, дорогой Лайель?

Л а й е л ь. Как раз я это всегда говорил вам.

Д а р в и н. А я всегда слушал вас.

Л а й е л ь. Напрасно.

Д а р в и н. Почему?

Л а й е л ь. Потому, что идеи тоже носятся в воздухе. Кончится тем, что кто-нибудь вас опередит.

Дарвин заметно уколот, качает головой. М о р с к о й  о ф и ц е р  подходит к ним.

О ф и ц е р. Простите, вы кого-нибудь ждете?

Л а й е л ь. Ждем? Нет.

О ф и ц е р. Значит, мне показалось… (Вытаскивает часы и, ворча что-то про себя, отходит.)

Л а й е л ь. Не знаю, почему ему показалось… (Резко поворачивается к Дарвину.) Вы мне не ответили на мое замечание.

Д а р в и н (спокойно). Что меня могут опередить? Ну что ж! Ведь вы до сих пор не согласны с моими выводами, по-видимому мне не суждено вас убедить… Пусть это сделает другой. Я только не понимаю, зачем вы уговариваете меня опубликовать мой труд.

Грустно и выжидательно глядит на Лайеля, сердито рассматривающего сквозь очки, потом через лупу поднятый им с земли камень.

Л а й е л ь. Я уважаю ваше огромное трудолюбие, с каким вы собрали невероятное количество примеров и фактов: уже одна справедливость требует одобрения такой деятельности, но… (ворчливой скороговоркой) если следовать за вами в ваших выводах, можно договориться, чего доброго, до того, что люди произошли от обезьян!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России

Споры об адмирале Колчаке не утихают вот уже почти столетие – одни утверждают, что он был выдающимся флотоводцем, ученым-океанографом и полярным исследователем, другие столь же упорно называют его предателем, завербованным британской разведкой и проводившим «белый террор» против мирного гражданского населения.В этой книге известный историк Белого движения, доктор исторических наук, профессор МГПУ, развенчивает как устоявшиеся мифы, домыслы, так и откровенные фальсификации о Верховном правителе Российского государства, отвечая на самые сложные и спорные вопросы. Как произошел переворот 18 ноября 1918 года в Омске, после которого военный и морской министр Колчак стал не только Верховным главнокомандующим Русской армией, но и Верховным правителем? Обладало ли его правительство легальным статусом государственной власти? Какова была репрессивная политика колчаковских властей и как подавлялись восстания против Колчака? Как определялось «военное положение» в условиях Гражданской войны? Как следует классифицировать «преступления против мира и человечности» и «военные преступления» при оценке действий Белого движения? Наконец, имел ли право Иркутский ревком без суда расстрелять Колчака и есть ли основания для посмертной реабилитации Адмирала?

Василий Жанович Цветков

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза