Читаем Повести разных лет полностью

Д а р в и н. Они не покалечат друг друга?

С а д о в н и к. Будьте спокойны, сэр, это их только закаляет. А куда годятся неженки? Они пропадут, как только столкнутся с жизнью, с теми, кто посильнее.

Д а р в и н (возбужденно). Я очень рад, что вы так думаете, мистер Льюис! Разве не то же самое с сорняками? Природа их не баловала, они ко всему привыкли. А огурцы изнежены нами, им трудно очутиться без наших забот. Вот они и проиграли войну. В природе вообще выживает тот, кто лучше приспособлен к жизни. Не так ли, Льюис?

С а д о в н и к. Сущая правда, сэр. Вот пропололи бы грядки вовремя, и были бы с огурцами.

Дарвин, улыбаясь, отходит от садовника. Внезапно сверху падает кедровая шишка прямо на Дарвина. Он поднимает голову.

Д а р в и н. Я думал, это бросила в меня белка!

Г о л о с  Ф р э н с и с а (сверху). Извини, папа, я не хотел в тебя попасть…

Д а р в и н. Но ты сам можешь упасть, Фрэнси. Мне боязно смотреть, как ты высоко забрался.

Г о л о с  Ф р э н с и с а. Тогда, я думаю, тебе лучше уйти отсюда.

Д а р в и н (просительно). А может быть, ты все-таки слезешь? Мне бы хотелось с тобой кое о чем посоветоваться.

Ф р э н с и с  молниеносно слезает вниз и стрелой проносится мимо.

Ф р э н с и с (отчаянным голосом). Папа! Лови старого Томми! Скорее!.. Он побежал туда, где спаржа…

Дарвин послушно бежит в ту сторону. Садовник и м-р Аллен под шумок удаляются.

М - р  А л л е н. Кто этот Томми? Сынишка твой, что ли?

С а д о в н и к (с сердцем). Какой еще сынишка? Старый, паршивый кролик!

Уходят. На большой аллее показывается  Д ж о з е ф  Г у к е р, сравнительно молодой еще человек, с взъерошенными редкими бакенбардами, с удовольствием разговаривающий с травой и деревьями, но застенчивый и молчаливый даже с близкими по духу людьми.

Г у к е р. Как будто здесь мелькнул плащ мистера Дарвина? Ну, значит, он еще вернется сюда. Что это? Я вижу, Дарвин наконец-то собрался сделать себе настоящую оранжерею! (Подходит ближе.) Прекрасная теплица! Не будь я директором лучшего в мире Ботанического сада, я, пожалуй, позавидовал бы… (Смеется.) Я ему так и скажу. Ему это будет очень приятно. Надо сегодня его развеселить и порадовать. Этот сухарь Лайель никак не хочет понять… Дарвин живет здесь таким затворником, так много трудится, что по временам ему просто необходимо общество веселых словоохотливых друзей. (Уходит по большой аллее.)

С другой стороны появляются  о т е ц  и  с ы н  Д а р в и н ы.

Ф р э н с и с. Ты мог и не торопиться, я его сразу поймал. Ух как он был недоволен, когда я его стал знакомить с белкой! Я говорю: познакомься, это твой старый дядя Том!..

Д а р в и н. А что ты думаешь, может быть много лет назад они в самом деле были родственниками. Ты открывал ему когда-нибудь рот? У него такие же искривленные резцы, как у белки.

Ф р э н с и с. Только у него большие и желтые. Старик, старик, а опять слопал бы спаржу!.. Да, но белка живет на дереве, а кролик и лазать-то не умеет…

Д а р в и н. Видишь ли, скорее всего у них были общие предки, они бегали по земле, но потом их развелось слишком много, и им перестало хватать места. Тогда они расселились, одни стали жить под водой и в воде, другие — под землей, третьи — на деревьях….

Ф р э н с и с (недоверчиво). Так вдруг и полезли под воду? Я понимаю, еще на дерево…

Д а р в и н. Но это делалось страшно медленно. Одни оказывались более приспособленными, чтобы нырять или лазать, другие погибали. И постепенно стали непохожими, так что могли жить не мешая друг другу — белки, бобры, зайцы, сурки и так далее. (С увлечением, забыв, кто его слушатель.) Я называю это расхождением признаков и придаю этому большое значение в эволюции животного и растительного мира. В моей теории происхождения видов… (Вдруг обрывает и смущенно смотрит на мальчика.)

Ф р э н с и с (глубокомысленно). Пожалуй, я начинаю склоняться к мысли, что ты прав. Расхождение признаков… Я думаю, это поймет даже преподобный Броди-Инес, который до сих пор не верит, что шмели, которых я для тебя ловлю, действительно оказывают орхидеям пользу.

Дарвин довольно смеется и обнимает мальчика за плечи. Возвращается  Г у к е р.

Г у к е р (радостно). Вот вы где!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России

Споры об адмирале Колчаке не утихают вот уже почти столетие – одни утверждают, что он был выдающимся флотоводцем, ученым-океанографом и полярным исследователем, другие столь же упорно называют его предателем, завербованным британской разведкой и проводившим «белый террор» против мирного гражданского населения.В этой книге известный историк Белого движения, доктор исторических наук, профессор МГПУ, развенчивает как устоявшиеся мифы, домыслы, так и откровенные фальсификации о Верховном правителе Российского государства, отвечая на самые сложные и спорные вопросы. Как произошел переворот 18 ноября 1918 года в Омске, после которого военный и морской министр Колчак стал не только Верховным главнокомандующим Русской армией, но и Верховным правителем? Обладало ли его правительство легальным статусом государственной власти? Какова была репрессивная политика колчаковских властей и как подавлялись восстания против Колчака? Как определялось «военное положение» в условиях Гражданской войны? Как следует классифицировать «преступления против мира и человечности» и «военные преступления» при оценке действий Белого движения? Наконец, имел ли право Иркутский ревком без суда расстрелять Колчака и есть ли основания для посмертной реабилитации Адмирала?

Василий Жанович Цветков

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза