Читаем Повести разных лет полностью

М а р ь я  Л ь в о в н а. Вот как! Ты слышишь, Дима?

П о л е ж а е в (показывается на пороге, веселый и оживленный, в руках газета). А я все свою статью читаю. (Блестя глазами.) Молодец, право! (Спешит пояснить.) То есть, я хочу сказать, молодец матрос, доставил ее по адресу. Не обманул, вояка.

М а р ь я  Л ь в о в н а (Воробьеву). Уж не он ли вас пригласил?

В о р о б ь е в (неохотно). Да, явился сегодня в университет, отыскал меня… (Садится.)

М а р ь я  Л ь в о в н а (удивленно). Что ж вы садитесь? Пора идти, вы сказали…

В о р о б ь е в. Я раздумал. Они теперь так уважают Дмитрия Илларионовича, что я, кажется, не рискую подвергнуться страшной мести, если ослушаюсь.

М а р ь я  Л ь в о в н а (прислушивающемуся Полежаеву). Дима, ты понял, о чем он говорит?

П о л е ж а е в (холодно). Как будто. В котором часу вы должны читать лекцию?

В о р о б ь е в. В шесть часов.

П о л е ж а е в. Сейчас половина седьмого. Почему вы опаздываете?

В о р о б ь е в. Я…

П о л е ж а е в. Извольте сейчас же пойти. Это что? Непременно извинитесь за опоздание. Вы доцент и мой помощник. Хотите осрамить университет, мое имя?

В о р о б ь е в (волнуясь, встает со стула). Я, Дмитрий Илларионович…

П о л е ж а е в. Одевайтесь.

В о р о б ь е в (опять сел). Я не пойду.

Пауза.

П о л е ж а е в (сурово). Не пойдете?

В о р о б ь е в (беспокойно). Я не могу читать лекции матросне.

П о л е ж а е в. Как? Повторите!

В о р о б ь е в. Они не поймут ни одного слова из моей лекции.

Полежаев бежит в кабинет. Молчание. Марья Львовна, глядя на Воробьева, укоризненно качает головой.

Полежаев выбегает из кабинета, роняя и подхватывая на бегу какие-то тетради.

П о л е ж а е в (пробегая мимо Воробьева). Стыдно!

М а р ь я  Л ь в о в н а. Дима! Неужели ты хочешь сам? (Спешит в прихожую. Вполоборота к Воробьеву.) Стыдно!

П о л е ж а е в (показывается в пальто). Адрес?

В о р о б ь е в (неохотно). Корабль «Амур».

П о л е ж а е в. Где стоит?

В о р о б ь е в. На Неве.

П о л е ж а е в. В каком месте, точно?

В о р о б ь е в. У Николаевского моста.

П о л е ж а е в. Вас ждет шлюпка?

Воробьев покорно кивает головой.

М а р ь я  Л ь в о в н а  (охнув). Шлюпка!

Полежаев исчезает.

(Вслед.) А гости?

Хлопнула дверь. Марья Львовна выходит из комнаты, мечется, надевает шубку.

Ночью… на шлюпке…

В о р о б ь е в. Марья Львовна!

М а р ь я  Л ь в о в н а. Я не могу отпустить его одного, он простудится.

В о р о б ь е в. Я догоню. (Бежит в прихожую.)

М а р ь я  Л ь в о в н а. Скорей! Это вы все наделали. Захватите шарф. Помиритесь с ним.

Хлопнула дверь. М а р ь я  Л ь в о в н а  возвращается в комнату, скинула шубку, устало садится в кресло.

Как можно было при нем говорить о лекции! Дура я! Наизусть ведь знаю. (Оглядывая гостиную.) А у меня все готово. Только хозяина нет. Укатил на шлюпке. Чему удивляться? Помню, когда в Париже я замуж за него выходила. Гостей вот так же позвали, а его нет. Три часа ждали. (Мечтательно.) Понятно, когда вся жизнь впереди, три часа подождать нетрудно…

Марья Львовна привертывает фитиль в лампе. Отвалилась на спинку кресла, закрыла глаза.

Некоторое время на сцене темно. Бьют часы.

(Встрепенувшись и прибавив света.) Уже восемь часов. Гостям прийти время. Поздно-то нынче и выходить боятся.

Звонок.

Ну вот. (Бежит в переднюю, но тотчас возвращается при повторном звонке.) Нет, это телефон зазвонил. Неужели с Димой что-нибудь? (Держит трубку, не решаясь ответить.) Неужели с Димой? (Говорит в трубку.) Я у телефона. Варвара Никитична? Здравствуйте, Варвара Никитична. Что вы так долго? Мы ждем… Как не придете?.. А? Что такое? (Растерянно.) Разъединили, иди повесила трубку…

В передней стучат в дверь. Марья Львовна бежит открывать. Слышатся чей-то визгливый, невнятный голос и голос Марьи Львовны.

Г о л о с  М а р ь и  Л ь в о в н ы. Кто прислал? Ничего не понимаю. Кухарка от Кумовых? Идите сюда, ближе к свету.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России
Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России

Споры об адмирале Колчаке не утихают вот уже почти столетие – одни утверждают, что он был выдающимся флотоводцем, ученым-океанографом и полярным исследователем, другие столь же упорно называют его предателем, завербованным британской разведкой и проводившим «белый террор» против мирного гражданского населения.В этой книге известный историк Белого движения, доктор исторических наук, профессор МГПУ, развенчивает как устоявшиеся мифы, домыслы, так и откровенные фальсификации о Верховном правителе Российского государства, отвечая на самые сложные и спорные вопросы. Как произошел переворот 18 ноября 1918 года в Омске, после которого военный и морской министр Колчак стал не только Верховным главнокомандующим Русской армией, но и Верховным правителем? Обладало ли его правительство легальным статусом государственной власти? Какова была репрессивная политика колчаковских властей и как подавлялись восстания против Колчака? Как определялось «военное положение» в условиях Гражданской войны? Как следует классифицировать «преступления против мира и человечности» и «военные преступления» при оценке действий Белого движения? Наконец, имел ли право Иркутский ревком без суда расстрелять Колчака и есть ли основания для посмертной реабилитации Адмирала?

Василий Жанович Цветков

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза