Повестка дня — Икар

— Мы отменили здесь рождественские праздники, — сказал Болингер, усаживаясь в самое большое кресло и жестом указывая Эвану на место рядом с собой, — в знак траура по дорогим Ардис и Эндрю. Что за ужасная трагедия, два таких великолепных патриота! Она просто не могла без него жить, вы знаете. Достаточно было хоть раз увидеть их вместе, чтобы понять это.

Присутствующие с готовностью подтвердили его слова кивками.

— Я понимаю, мистер вице-президент, — печально заметил Кендрик. — Вы, наверное, знаете, что я встречался с миссис Ванфландерен несколько лет назад в Саудовской Аравии. Она была замечательной женщиной и такой чувствительной.

— Нет, конгрессмен, я этого не знал.

— Это несущественно и имеет значение только для меня. Я никогда ее не забуду. Она была замечательной.

— Как и ваша просьба о встрече сегодня вечером, — сказал один из двух официальных помощников, сидящих рядом на кушетке. — Мы все знаем о чикагском движении, бросившем вызов вице-президенту, и мы понимаем, что оно исходит не от вас. Не так ли, конгрессмен?

— Я уже объяснил сегодня днем вице-президенту, что услышал об этом всего лишь неделю назад… Нет, это исходит не от меня. У меня были совсем другие планы, не преследующие политических целей.

— В таком случае почему бы просто не снять свою кандидатуру? — спросил второй помощник с той же самой кушетки.

— Все обстоит не так просто, как кажется. Я не был бы вполне искренним, если бы не признал, что мне польстило это предложение. В течение последних пяти дней мои сотрудники провели достаточно обширный опрос как в регионах, так и среди партийных деятелей. Они пришли к заключению, что моя кандидатура имеет реальные шансы на успех.

— Но вы же сказали, что у вас другие планы, — прервал его грузный человек в серых фланелевых брюках и синем блейзере с золотыми пуговицами — явно не помощник.

— Да, я сказал, что у меня были другие планы, другие стремления, но окончательно еще ничего не определилось.

— Так в чем же дело, конгрессмен? — спросил тот же штатный сотрудник, который предложил Эвану снять свою кандидатуру.

— Мы можем обсудить это с вице-президентом лично, не правда ли?

— Это мои люди, — произнес Болингер елейным тоном, благожелательно улыбаясь.

— Понимаю, сэр, но моих людей здесь нет… чтобы вести меня.

— Вы не производите впечатления человека, которому так уж необходимо, чтобы его вели, — подал голос коротышка-советник, утопающий в кожаном кресле, слишком большом для его тщедушной фигуры. — Я видел вас по телевизору. У вас на все свое собственное твердое мнение.

— Я не могу изменить свои убеждения, как зебра не может поменять свои полосы, но существуют обстоятельства, заставляющие держать их при себе, а не выставлять напоказ.

— Вы продаете лошадей? — спросил третий советник, высокий, долговязый, в расстегнутой рубашке, лицо которого покрывал загар.

— Я ничего не продаю, — твердо возразил Кендрик. — Просто я пытаюсь прояснить создавшееся положение и считаю, что сделать это чертовски необходимо.

— Не надо расстраиваться, молодой человек, — серьезно произнес Болингер, метнув предостерегающий взгляд в сторону загорелого верзилы-советника. — В этих словах нет ничего унизительного. Торговля — неотъемлемая часть нашего великого демократического соглашения. Так что же это за ситуация, которую необходимо прояснить?

— Оманский кризис… Маскат и Бахрейн. Основная причина, по которой я был избран для высшей политической карьеры. — Внезапно вице-президент и его люди со всей очевидностью осознали, что сейчас им откроется тайна Омана, которая может свести на нет самое сильное, самое яркое преимущество их соперника. Все взгляды были прикованы к конгрессмену. — Я отправился в Маскат, потому что знал, кто стоит за палестинскими террористами. Он применил ко мне ту же тактику, вытеснив меня из бизнеса и ограбив на миллионы долларов.

— Так вы хотели взять реванш? — высказал предположение грузный советник в блейзере с золотыми пуговицами.

— Да, черт побери, реванш. Я хотел восстановить свою компанию — и все еще хочу это сделать. События сейчас развиваются очень быстро, и я хочу отправиться туда, чтобы вернуть утраченное.

Четвертый советник, краснолицый, с явным бостонским акцентом, подался вперед.

— Вы собираетесь вернуться на Ближний Восток?

— В страны Персидского залива, — а это большая разница. Эмираты, Бахрейн, Катар, Дубай — это вам не Ливан, не Сирия и не Ливия Каддафи. Европейские компании собираются вновь развернуть там строительство, и я намерен к ним присоединиться.

— Вы продали свою компанию, — сказал высокий загорелый советник. Его речь отличалась краткостью и точностью выражений.

— Я был вынужден это сделать. Мне за нее заплатили в пять раз меньше, чем она того стоила. Но это не представляет для меня слишком большой проблемы. Конечно, на первых порах у меня могут возникнуть трудности, особенно если учитывать присутствие западногерманского, французского и японского капиталов. Но мои связи не менее обширны, чем у них. И кроме того…