Повестка дня

Все так хорошо начиналось! В девять часов таможня пройдена и — хоп! — немцы уже в Австрии! Не надо жестокости, ударов грома, нет, здесь все действуют полюбовно, здесь завоевывают, не прилагая усилий, мягко, нежно, с улыбкой. Танки, грузовики, тяжелая артиллерия — всё это труляля медленно приближается к Вене для большого свадебного парада. Невеста согласна, никакого насилия, как думали некоторые, настоящая свадьба. Австрийцы надрываются, приветствуют нацистов как можно лучше, изо всех сил; пять лет тренировались. Но дорога к Линцу тяжелая, колеса вязнут в грязи, мотоциклы чихают, как газонокосилки. Ах, лучше бы немцы занялись садоводством, объехали бы Австрию, вернулись бы, как паиньки, в Берлин, сделали из танков и прочего тракторы и посадили в парке Тиргартен капусту. Вокруг Линца огороды никудышные. Хотя на небе ни облачка, оно спокойно и прекрасно.

Гороскоп 12 марта обещал удачу Весам, Раку и Скорпиону. Небеса, однако, не благоволили большинству. Европейские демократические страны отреагировали на захват поразительно равнодушно. Они бездействовали, как зачарованные. Англичане предупредили Шушнига. Больше они не сделали ничего. У французов в тот момент не было правительства, как раз начался министерский кризис.

В Вене этим утром только главный редактор «Ноес Вина Тагблат» Эмиль Лебль выпустит статью, отдав дань мелкому диктатору Шушнигу, и то это станет крохотным актом сопротивления, фактически единственным. Утром в редакцию нагрянет банда, и всех попросят очистить помещения. Штурмовики ворвутся в офисы, побьют сотрудников, журналистов и редакторов. А между тем «Ноес Вина» не леваки, они не сказали ни слова, когда парламент рассеялся как дым, они послушно одобрили католицизм нового режима, согласились на чистку редакций при Дольфусе и не расстроились из-за ухода социал-демократов, которых выгнали с работы, посадили. Но героизм — странная вещь, относительная, и, в общем, в то утро было странно и волнующе видеть, как Эмиль Лебль, единственный, сетует.

С Линцем произошло то же: кошмарные чистки, город стал исключительно нацистским. Повсюду пели, с придыханием и надеждой произносили имя фюрера, ждали его приезда. Казалось, все в сборе, солнце светит, пиво течет рекой. Утро проходит, люди клюют носом у барной стойки, и вот уже время мчится вперед, никто его не останавливает, наступает полдень, солнце в зените над горой Пестлингберг. Фонтаны молчат, семьи возвращаются домой обедать, Дунай волнуется. В ботаническом саду цветет знаменитая коллекция кактусов, пауки принимают цветы за мух. В Вене, в буфете кафе «Централь» шепчут, что еще не дошли до Вельса, а может, и до Меггенхофена! Отдельные умники шутят, что немцы ошиблись направлением и едут в Сус или Думьят[9], мол, увидим их в следующем году в концертном зале «Бобино» в Париже! Некоторые, впрочем, робко предполагали нехватку бензина, поломку, серьезную проблему с заправкой.

Гитлер покинул Мюнхен на автомобиле, ледяной ветер дул фюреру в лицо. Его «мерседес» ехал по густым лесам. Сначала он хотел проехать через Браунау, его родной город, затем через Линц, город его юности, и, наконец, через Леондинг, где живут его родители. Хорошее путешествие. Примерно к четырем часам дня Гитлер пересек границу Браунау: солнце светило ярко, но было очень холодно, фюрера сопровождали двадцать четыре автомобиля и около двадцати грузовиков. Вся свита была при нем: СС, штурмовики, полиция, армия. Наступает единение с толпой. На секунду кортеж останавливается возле родного дома фюрера, но нельзя терять ни минуты! Задержка уже значительная. Девочки протягивают фюреру букеты, развеваются флаги со свастикой, все хорошо. Во второй половине дня кортеж проехал через несколько деревень, Гитлер улыбается, машет, на его лице читается волнение; крестьян и девушек — всех подряд — он удостаивает национал-социалистического приветствия. Но чаще всего Гитлер ограничивается странным каким-то женским жестом, который столь успешно пародировал Чаплин: рука расслаблена и полусогнута.

Пробка из танков