Повествование вардапета Аристакэса Ластиверци

На второй год император в качестве правителя отправил на восток некоего евнуха Никиту[127]. Тот прибыл в Грузию, многих из азатов увлек лукавыми речами, так что они покинули свои родовые владения, и отправил их к императорскому двору. Увидев их, император возрадовался, почтил богатыми дарами и высоким саном и в качестве вечного владения пожаловал согласно их достоинствам деревни и аваны[128], [подтвердив это] грамотой, [скрепленной] печатью. А на третий год на восток выступил с многочисленным войском евнух Симон[129]. Он правил половиной империи и по-гречески звали его парекиманос[130]. Симон прибыл в /42/ Грузию, но не успел ничего сделать, ибо его настигла весть о смерти императора. Узнав об этом, он без промедления вернулся с войсками в Константинополь.

VI КАК ЦАРСТВОВАЛ РОМАН [131]

Могущественный император, постоянный победитель в войнах, подчинивший множество стран, увлеченный подвигами мужества, Василий не позаботился взять жену и вырастить сыновей—наследников, как то положено царям. Василия сменил упомянутый выше Константин, его брат. У него также не было сына, но были две дочери[132]. И младшую, Зою, выдал он за Романа, ромейского военачальника, воцарил его вместо себя и, скончавшись, поспешил за прочими смертными.

В первый год своего правления Роман собрал войско и направился в сторону Антиохии. Он намеревался напасть на город Халп[133], захватить и ограбить его. Он подошел к горе с названием Сеав[134] и увидел там множество монастырей и обители пустынников, обладавших плотью, но походивших на бестелесные существа. Они довольствовались козьей шкурой или вретищем и походили на Иоанна [Крестителя], но только он питался акридами и диким медом, эти же, вооружившись мотыгами, трудились до изнеможения, дабы обеспечить себе ячмень как пищу насущную. Всякую /43/ же снедь, вкусную пищу и вселяющее веселье вино, которое доставляет виноградная лоза,—все это они оставляют мирянам. Поднявшись на вершину горы, они, подобно первому пророку, пребывают в постоянной беседе с богом.

При виде их император спросил своих сановников: «Что это за скопление еретиков?» А они ответили: «Это собрание молящихся, они постоянно умоляют о мире на земле и о здравии вашем». А император в ответ сказал: «Ни к чему мне их молитвы! Отсчитайте из каждого монастыря лучников, чтобы служили они моему царству»! Он был весьма привержен к халкидонскому уложению и ненавидел все, связанное с истинной верой. Так некоего сирийского епископа он взял в Константинополь и, обратив в посмешище, приказал состричь ему бороду, посадить на осла и провести по площадям и улицам, чтобы плевали в него. А после этого велел заковать его в железо, и тот в оковах и скончался. Император был ума незрелого, он не вспомнил древних царей и покровительство их подвластным племенам[135]. Своенравным повелением он намерен был внести новшества в божью церковь и не вспомнил истинный завет господний: /44/ «И тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит!»[136].

Поэтому в скором времени его постигло справедливое наказание божье. В то время как следовал он тем же самым путем, на бесчисленные [силы ромеев] напал арабский отряд, насчитывавший 800 или тысячу воинов, и произвел страшное избиение. Захватили царские сокровища и имущество воинов как добычу и вернулись в свой город.

Император бежал с великим позором, стремительно несся верхом и ворвался в свой имперский город. И лишь униженый страшным оскорблением, он вспомнил слова песни Давидовой: «Лучше уповать на Господа и святые молитвы, чем надеяться на князей и изобилие сокровищ»[137]. С тех пор он до самой своей смерти не решался выйти из престольного царского города[138].

VII ВЗЯТИЕ ГОРОДА УРХИ [139]

Ишхан этого города, которого жители именовали эмиром и который унаследовал это место от предков, умер бездетным. А его жена страстно влюбилась в одного из своих рабов по имени Саламай[140] и назначила его на место своего мужа. Он же опасался, что городская знать не подчинится ему, и поэтому послал одного из своих доверенных рабов к Маниаку[141], отправлявшему свою должность на границах страны ромеев, с резиденцией в городе Самусате[142], выстроенном, говорят, в древности Самсоном, — пусть, мол, Маниак надоумит императора пожаловать ему должность и права вечного владения в стране ромеев, [подтвердив это] грамотой и царской печатью[143]. «И, — прибавлял, — я вручу ему город без боя». /45/ Узнав об этом, император Роман написал ему о своем согласии, сделал его анфипатом-патрикием[144], а жену его почтил высоким саном.