Повод для оптимизма? Прощалки

Я с некоторым удивлением узнал, что в Государственной думе разработан законопроект о «патриотическом воспитании». Он находится в открытом доступе, я ознакомился с ним и удивился еще больше. А потом прочитал интервью с одним из его инициаторов, ну и совсем, можно сказать, растерялся от удивления.

Например, этот инициатор говорит о том, что в советское время, когда пожилой человек входил в троллейбус, ему уступали место. Это имеет отношение к патриотизму? По-моему, это имеет отношение к тому, как тебя воспитали мама с папой. А еще я подумал, что, по-видимому, этот депутат и я пользовались в советское время совершенно разными троллейбусами. Те, которыми пользовался я, во‐первых, ходили не очень часто, во‐вторых, были набиты так, что о том, чтобы уступать место, не было и речи, все были как сельдь в бочке.

Еще он говорит, что в советское время все мечтали служить в вооруженных силах и что просто не было отбоя в военкоматах от желающих стать защитниками Родины. Видимо, мы не только пользовались разными троллейбусами, но и жили в разных странах. Потому что в той, где жил я, в основном все делали все, чтобы не служить, особенно учитывая тогдашнюю всеобщую дедовщину.

Ну да ладно, у меня есть гораздо более интересный вопрос. Неужели мы так не любим свою Родину, что нужен закон о патриотическом воспитании? А ведь что такое патриотизм? Все-таки, наверное, это любовь к своей стране, нет? К стране, в которой ты родился. Это похоже на любовь к матери. Разве этому надо учить, разве это не естественная штука?

Вот был такой Самюэль Джонсон, очень известный английский писатель, эссеист, критик, философ и много еще кто, он жил в XVIII веке. Ему принадлежат знаменитые слова о том, что «патриотизм есть последнее прибежище подлеца». Но не стоит думать, что Джонсон не любил свою родную Англию. Он имел в виду тех, кто заворачивается в цвета национального флага и кричит всякие лозунги, когда больше нечем оперировать, когда нет никаких других доводов. То есть такой фальшивый, что ли, патриотизм.

И вот у меня лично есть опасения, что как только патриотизм будет введен в рамки какого-то закона, какого-то официоза, как только будут установлены какие-то правила патриотизма, вот в тот самый час он и станет формальным, чтобы не сказать фальшивым.

Ну, это, правда, лично мои сомнения. Возможно, вы считаете, что полезно, чтобы и вас, и ваших детей, и ваших внуков учили любить Родину.

* * *

Я со своими товарищами сейчас работаем над съемками документального фильма о Скандинавии. До конца еще далеко, но уже сейчас некоторые вещи меня совершенно поразили. Например, уровень общественного согласия, которое там есть. Я не встречал такого нигде.

Хотя, впрочем, когда Международный олимпийский комитет принял решение, согласно которому российским спортсменам в Южной Корее не будет разрешено выступать под российским флагом, а тем из них, кто победит, придется слушать олимпийский гимн, а не российский, разразилась буря негодования. Стали говорить, что выступать вообще не надо, что нужно бойкотировать эти игры и что совершенно безразлично, что это может привести к дисквалификации спортсмена аж на восемь лет. Ну, а тот, кто согласится выступить под нейтральным олимпийским флагом, тот – предатель.

Это говорили не просто обыкновенные рядовые люди, это говорили весьма нерядовые люди, в том числе и депутаты Государственной думы.

Не говорили или меньше всего говорили как раз сами спортсмены, для которых участие в Олимпийских играх – это то, к чему они готовятся всю жизнь. Пропустишь одни игры – и неизвестно, сможешь ли участвовать в следующих, в конце концов спортивная форма очень сильно зависит от возраста.

Но вот высказался президент Путин. Высказался в таком духе, что никакого бойкота не будет, что препятствовать выступлению российских спортсменов под олимпийским флагом никто не будет, что решать этот вопрос должны сами спортсмены и федерации.

И представляете, все крики о предательстве, о бойкоте как-то прекратились, как среди людей рядовых, так и среди вовсе не рядовых. «Вот это общественное согласие!» – подумал я. Ничуть не слабее, чем то, что я увидел в Скандинавии. Так что поздравляю.

* * *

Вот что я вам скажу: русские – не китайцы. К чему я это говорю? А вот к чему.

Я довольно хорошо знаком с русской эмиграцией первой волны, то есть с теми, кто уехал из России из-за революции. Среди них был мой отец, ему, правда, тогда было всего четырнадцать лет. Это его родители приняли решение уехать – и они уехали. И я был довольно хорошо знаком со многими людьми, которые действительно принимали решение уехать из России и уехали, и с их детьми, многие из которых еще живы и с которыми я общаюсь.