Поводок

Гости пребывали быстрым потоком. На удивление приехали все, кого я знал. Друзья Эммы, наши общие знакомые и родственники. Палитра не удивляла контрастностью, да и не должна была. Черным шлейфом тянулись платья, костюмы вороными отливами отражали снежную корку. Лица выглядели потерянными. Возможно, кому-то здесь не так часто приходилось бывать на подобных мероприятиях. В глазах чувствовался страх, сомнение в правильном выборе. Кто-то даже порой отводил взгляд на свою машину, словно уже готов был сорваться с места и уехать обратно домой. Пока я шел посреди всех собравшихся, меня не покидало чувство, что будто кто-то больше остальных приглядывается к моему поведению. И догадаться было куда просто. Моя мама стояла возле гроба, близко, чем вы могли бы представить. Она смотрела в никуда, хотя и не выглядела растерянной. Губы выровнялись тонкой линией, кожа покрылась добрыми морщинами, волосы совсем остыли и теперь холодным пепелом собирались в пучок. Я давно не виделся с ней, поэтому я так тщательно всматривался в родной образ незнакомки. И видно я не смог остаться незамеченным. Карие глаза обернулись в мою сторону и обожгли красноречивой тишиной, полной траура и пустоты…

…

…

Смерть… я так много видел ее в жизни, но так и не смог научиться справляться с ее желчным самодовольством. Она может прийти на закате дня, в ночную пору и даже при свете яркого солнца. Для нее нет никаких правил. Хотя, если подумать, все же есть одно- скорбь. Этот подарок оставался всегда после недолгой встречи с ней. Он может простоять неоткрытым годами и даже веками. Кто-то мирится и просто не замечает острых краев, а кто-то как я сидел подле странного предмета и неустанно открывал содержимое. Смерть при этом никуда не уходила. Она любила наблюдать за тем, как любящие души с терзанием в груди пытаются одолеть наплывающее чувство пустоты. Бездонные глаза с усмешкой скользили по жалкой картине и не могли не разразиться унижающим смехом.

Прошло полгода. Хотя я уже потерял счет дням. Каждый проходил по одному сценарию. Я не выходил из дома, а если и удавалось все же ступить за пределы, то только, чтобы отправить к чертям назойливых сотрудников компаний или почтальона. Меня отстранили от работы. Первое время я старался держать себя в руках, но в один момент пелена накрыла глаза, и я очнулся, прижимая курок к виску. Такое было неприемлемо, и начальник поступил правильно. Родж периодически звонил, но я всегда только тихо наблюдал, как экран телефона переставал гореть. Не знаю, хотел ли я говорить с кем-то или уже забыл, как это делается. Жизнь действительно изменила свой курс, очень сильно и ощутимо. Смотря каждый раз в зеркало я видел старого человека, которого потрепали годы непосильной работы и бессонных ночей. Но правда была в том, что выглядел я так наоборот из-за отсутствия какого-либо движения и бесконечного забвения. Занавески всегда закрывали солнце. Лучи не проникали внутрь и останавливались в пару сантиметрах от окон. Иногда пальцы сами тянулись раздвинуть темную ткань, но мурашки на кончиках пальцев сравнивали все возможности с ничтожеством. Вот так прошли мои полгода.

«Если бы я знал, то никогда бы не нажал на курок…» — эти мысли ежедневно скручивали руки на спине. Да, я винил себя во всем, что произошло. И ничто не могло изменить моего мнения. Вечерами я прокручивал тот момент, когда рука берет телефон и нажимает на заветный зеленый круг. Я бы услышал голос Эммы, который теперь так смутно стирается в памяти. Возможность была так близка, но я не смог воспользоваться ею. Все как обычно, как и должно быть написано в книге. Герой в нужный момент уделяет внимание мелочи и совершенно бездумно обрекает на страдание весь сюжет и себя самого. Я так всегда боялся стать той самой ошибкой. Но даже иногда нежелания сбываются с поразительной скоростью, на которую мы не рассчитываем.

«Я хотел подняться, но сил было только, чтобы выключить свет…»— так было каждый вечер. Желание встать колоколом трубило в костях. Прошлая жизнь хотела вернуть меня к чему-то знакомому, но мое прощание стало слишком громким. Оказаться шестью месяцами ранее было слишком нереально. И я не думаю, что смогу так просто окунуться в те воспоминания. Ужасно осознавать, но теперь это действительно так. Боль не утихнет, даже если я снова увижу ее. Даже если бы я поступил иначе, я потерял ее. И больше не смогу второй раз пережить смерть. Страдания выливались на свободу, особенно когда я видел перед глазами радио или незаконченные игрушки. Поэтому я все время лежал на кровати, смотря в потолок в попытках предаться очередному ночному кошмару.