Поводырь

Не меньше Нистрама в этот момент из-за смерти девушки переживал, пожалуй, только Реммет. Сидел, горько горюя за бедняжку, даже не подозревавшую, что спасение её возлюбленного обернётся позже смертью от его же рук. Тех самых, что готова была целовать днями и ночами, не переставая испытывать к нему безумную любовь. Закрыв глаза, инквизитор начал читать коротенькую молитву за упокой и трогать себя ладонью в тех местах, где были переломаны кости полубога Идвенса, казнённого дикими мурайшитами Молотом боли за свою веру и полубожественное естество. Когда закончил, то встал и собирался, было, уходить, но, взглянув на униженного и жалкого Нистрама, у которого из носа вытекла длиннющая сопля, и наёмников, кидавшихся в него обглоданными костями, разжалобился и понял, что более в стороне оставаться не может. Поэтому вышел на улицу.

А в трактире после рокового выстрела творилась настоящая вакханалия, будто армия Маггота вырвалась из своих замурованных богами подземелий наружу и решила свести бедного Нистрама с ума. Он сидел весь бледный, казалось, уже протрезвевший, держал на руках окровавленную голову Альмы и гладил её пропитанные гемой волосы. Закончились уже и слёзы, и глотка его охрипла от диких завываний, он просто сидел весь холодный, глядя в никуда и слушая лишь хохот и восторженные крики наёмников Велеона, разбогатевших сегодня на порядок. Тот же никак не унимался, упиваясь собственным моральным уродством: бросил съеденное наполовину яблоко, глянул на беднягу Нистрама и воскликнул:

– Предложи мне кто-нибудь поспорить, я бы, скорее, желающего заключить пари послал к чёртовой матери, нежели стал вытворять подобные фокусы. Возможно, кто-нибудь и смог бы, но пьяным, да с такого расстояния… – наёмник помотал головой, а Нистрам тут же взглянул на Велеона, будто пытаясь сжечь того взглядом. Тот же пожал плечами и сухо добавил в конце, – это невозможно.

– И трезвым-то никто не сможет! – почти вторил ему принёсший пистолет ландскнехт.

– Но это уже не так важно, – развёл руками Велеон и рассмеялся, – ибо ты нам задолжал сегодня столько денег, что расплачиваться, наверно, до старости будешь. Одно только интересно, щенок… – почесал подбородок, – как отрабатывать будешь? Ртом или жопой?

Наёмники снова стали хохотать, уже почти катаясь по полу от смеха. Когда притихли, Нистрам дрожащим от переполнявших его ненависти и внутренней боли голосом, как одинокий маленький козлик, зашедший в лес к голодным волчарам, блеял:

– Да как вы смеете в час такой скорби спрашивать меня о деньгах?!

– Мы теперь с тобой можем делать всё, что захотим, лордик. Долги ведь нужно возвращать, не забывай. Если не отдашь, то не убьём, но и не отпустим. Зато мучиться тебе придётся долго… – протянул звук «о», дабы ярче показать, в какую передрягу попал бедняга Нистрам.

Внезапно раздался выстрел. Следом все находившиеся в здании услышали треск упавших на пол осколков разбившейся бутылки – её уронил один из ландскнехтов за самым дальним от выхода столом испугавшийся не на шутку от такой неожиданности. Потом повернулись в сторону выстрела и увидели около входа Реммета, засовывавшего пистолет, за которым он вышел, за пояс. Следом он тут же достал два и прицелился в наёмников. Невероятно, но с той же позиции, что Нистрам, инквизитор попал в лежавший на столе помидор, находившийся на столе, где сидел тот самый вояка, уронивший бутылку. Расстояние было в полтора раза более дальнее от стрелка, нежели то, где стояла Альма с яблоком на голове. Тот наёмник, что принёс пистолет для Нистрама, шокировано обернулся и взглянул на Реммета.

– Не может быть! – он сам поверить не мог, что мгновение назад вторил Велеону, якобы подобный выстрел и трезвый на таком расстоянии не сумеет сделать. Теперь же сидел с открытым ртом, глазам своим не веря.

Реммет медленно начал подходить к Нистраму, целясь во врагов из пистолетов. Ландскнехты мигом притихли. Лишь Велеон, гордо подняв голову, вышел вперёд и встал между инквизитором и Нистрамом.

– Куда это ты попёр, церковник?! – остановил Реммета, упираясь рукой в его грудь. Тот остановился.

– Забрать парня и тело его женщины с собой, дабы вам не достались… – спокойный голос инквизитора нервировал Велеона.

– Чёрта-с два, церковник! Его жопа теперь нам принадлежит. А тебе бы по уму спасаться бегством. Нас тут три десятка, а ты один.

– Вас всего восемь, – прищурился Реммет.

Сразу после этих слов со спины к Велеону подошёл один из его людей и оттянул своего командира назад, проговорив вполголоса:

– С ума сошёл?! Кому угрожаешь?! Это же инквизитор, мать его ети! Если хоть пальцем его тронем, нас церковники достанут, и тогда в следующий раз только на попойке у Маггота в его ледяных подземельях встретимся! Ты прости, но я желанием не горю без головы остаться. Остальные того же мнения. Одумайся!

Велеон обернулся и увидел, как трусливо его люди опустили свои глаза вниз, всем видом показывая, что не желали лезть на инквизитора. Сказать, что он сейчас был своими разочарован, ничего не сказать. Реммет же, приметив это, иронично отметил: