Поводырь

– Что-нибудь придумаю… – буркнул себе под нос Нистрам, съёжившись. Потом рассмеялся от бессилия, понимая, какую глупость сморозил. Реммет хмуро глянул на него и тяжело вздохнул. А когда тот успокоился, продолжал, – мне ведь всегда очень хотелось, чтобы Альма мной гордилась, чтобы над головой её была крыша, а в погребе не иссякали запасы еды и вина. Учитывая, что на наследство она могла не рассчитывать после того, как убежала из отчего дома, а для меня отцом была уготована судьба стать офицером на службе у императора Бревета, то особых перспектив на достойную, обеспеченную жизнь у нас никогда и не было. Разве что я бы смог вступить в армию к какому-нибудь королю за неплохое жалование, только вот военщина… Это совсем не моё. Потому и решил искать возможности заработать другим способом. За это время я и торговал, и в карты на деньги играл, и в авантюры пускался, и мошенничеством занимался… – выдержал паузу, – и даже почти основал собственную мануфактуру, но… – пожал плечами, – увы, ничего не вышло. Делец из меня не очень.

– А в чём ты себя смог бы проявить? – тут же спросил Реммет.

– Мне всегда хотелось в составе королевских экспедиций отправиться на восток и заниматься изучением неизведанных земель: рисовать карты, изучать животных и растения.

– Чего ж ты им не стал?

– У нас с Альмой была любовь. И ради моих стремлений к познанию непознанного терять её уж очень не хотелось… – потом добавил, – только не подумай, что делаю её виноватой в своих неудачах. Нет. Я сам сделал этот выбор. И готов был за него отвечать…

– Готовые отвечать за слова не ищут золотых гор там, где можно увидеть только миражи, ибо это безответственно. Надо было следовать пусть по долгому и тернистому пути, но по которому тебя вели жизнь и судьба, а не искать короткого, но опасного, через который даже трижды благословенный богами не пройдёт. Ты же решил, что сможешь, да и других за собой потянул в погоню за пустой надеждой. И вот результат. Ответственный человек так бы никогда не сделал, а ты, что ни говори, возлагаешь ответственность не на себя, а на других. Так что и тут помалкивай.

– Но я же сказал, что не делаю…

– Помалкивай! – перебил Реммет, но Нистрама последние слова задели настолько, что он себе места не находил.

– Вот так всегда! Хочешь излить душу человеку, а он в ответ вместо того, чтобы посочувствовать, пожалеть, выльет на голову ушат мочи вперемешку с говном. Будто думает, что без него мало…

– Ты и без меня отлично сам себя сейчас жалеешь. Только в этом и проблема конкретно в твоём случае. Обычно так делают ничтожества, неспособные собраться с силой и построить себя. Только и делают, что сутки напролёт жалуются на жестокую жизнь, не в силах что-либо исправить, хотя выход всегда есть. Согласен? – Реммет вопросительно уставился на Нистрама. Тот же предпочёл промолчать, стыдливо опустив взгляд. Инквизитор продолжал, – допустим, что согласен…

– Ну-ну… – вполголоса вставил Нистрам в ответ, усмехнувшись.

– Просто в этом и проблема! – продолжал Реммет. – Перед тем, как ты убил Альму, она говорила со мной о тебе и убеждала, что её любимый Нистрам – это на самом деле хороший человек, просто немного потерявшийся. Она не просила, она требовала, чтобы я поверил в тебя. Уверовала, что обещанный ей судьбой ещё станет тем, кем Альма будет гордиться. Не учитывала она только одного: нытики таковыми стать не могут. И сейчас я как раз вижу совсем не того человека, в которого она заставляла меня поверить. Что это означает? А значит это, что ты просто сейчас предаёшь и позоришь её память. Вот, что ты делаешь.

– Заткнись! – прошипел Нистрам.

– И не подумаю, – усмехнулся инквизитор, хитро прищурив глаза.

– Если так, то хотя бы пистолет дай, чтобы я застрелился… – жалобно протянул в ответ бедняга.

– Ты серьёзно? – церковник приподнял брови от удивления.

– Вполне.

– Про это забудь, – Реммет помотал головой, – очень плохая идея.

– А мне кажется, хорошая.

– Забудь, я говорю…

– Пошёл ты! – Нистрам встал, подошёл к лошади Реммета и достал пистолет. Тут же в пару прыжков рядом оказался инквизитор. Выхватил ствол из рук и уложил беднягу на живот, надавив коленями на болевые точки спины.

– Пожалуйста, убей меня!!! – закричал Нистрам то ли в истерике от боли душевной, то ли от физической.

– Трус ты… – отвечал Реммет, – сначала наломал дров, а теперь надеешься, что не надо будет за косяки отвечать в этой жизни?! А что в таком случае богам скажешь при встрече?! Будешь ныть о своей несчастной судьбе, как мне сейчас, о несбывшихся планах и надеждах, а потом трусливо трястись и надеяться, что высшие простят и смилуются?! Серьёзно думаешь, что это тебе поможет?

Нистрам прошипел:

– А разве боги не прощают? В «Великой Альде» я читал, что покаяние – это дога к прощению! И почему трус?! Попробуй на себя руки наложить! Чтобы это сделать, нужно быть человеком с сердцем храброго льва, как у меня! Поэтому тебе и не понять!

– Правда?

Реммет прицелился и выстрелил выше головы Нистрама.