Повседневная цивилистика

Заняв такую благородную позицию, общество могло себе позволить основное условие – о том, что Дом музыки был обязан по предварительной заявке предоставлять ему концертные залы, фойе, грим-уборные и все иные потребные для проведения концертов помещения. А проводились концерты, естественно, самим ООО «Меридиан». Понятно, что все доходы также поступали обществу. Во избежание сомнений это особо оговаривалось. Имелось и еще одно совершенно беспардонное условие, гласившее, что кроме полученных обществом доходов Дом музыки перечисляет ему еще и суммы из собственных источников, размеры которых определяются директором Дома музыки. Конечно, этот пункт договора говорил больше всего и о самом договоре, и о том, кто и как его заключил. И хотя этот очевидно незаконный и ничтожный пункт мог быть отделен от договора по правилам о недействительности части сделки, я все равно не мог понять легкомысленной лихости тех юристов, которые это условие вставили. Ведь такое правило, которое ввиду неопределенности не только не имело никакой силы в суде, но и не могло спасти ни от какой ревизующей комиссии, посланной проверять бюджетную дисциплину, сразу ставило под удар весь договор, делая очевидной его сомнительность. Возможно, по этому пункту кто-то собирался сразу получить какие-то деньги и убежать. Но и это умнее было бы сделать отдельно.

В дальнейшем данный пункт я использовал как последний довод, который, впрочем, был слышим лишь постольку, поскольку суд хотел его слышать.

Понятно, что В. Спиваков не стал бы сотрудничать с нашим ООО «Меридиан», даже если бы оно принадлежало к мировой продюсерской элите, что, однако, не означало тщетности договора.

Механизм действия договора предполагался таким. Заключался произвольно взятый контракт между ООО «Меридиан» и более или менее безымянной звездой. А затем Дому музыки предлагалось предоставить залы и площадки под концерт. После вполне предсказуемого отказа (достаточно было и молчания) общество терпело предполагаемые убытки. Для взыскания этих убытков возбуждался судебный спор, носивший рутинный денежный характер. Тем самым общество избегало скандального, но практически бесполезного процесса о понуждении Дома музыки к выполнению своих обязательств по проведению концертов.

Практическая бесполезность такого процесса состоит хотя бы в том, что в любом случае его длительность превысит срок между заключением контракта о концерте и самим концертом. Кроме того, шумный процесс, предполагающий проведение концерта с участием судебных приставов и конной милиции, не мог не привлечь внимания самых высокостоящих особ, которые либо не знали о «мине», подведенной под Дом музыки, либо не хотели вмешиваться в ситуацию, тогда как скандал заставил бы это сделать – и именно рано, а не поздно.

К тому моменту, когда В. Спиваков обратился к нам, уже имелся, как об этом упоминалось выше, иск о взыскании с Дома музыки 4 млн руб. Дело было приостановлено до рассмотрения судом спора о договоре. Всем было ясно, что подтверждение действительности договора откроет дорогу новым и новым искам о взыскании убытков, так что в городском бюджете придется создавать отдельную статью о содержании ООО «Меридиан» – по крайней мере в течение трех лет (такой срок был в договоре), поскольку срочный агентский договор, в отличие от поручения или комиссии, не может быть прекращен по воле принципала (это условие позволяло понять, почему авторы идеи избрали именно агентский договор).

Заявление о признании договора недействительным составлялось юристами Дома музыки, и, как мне показалось, не лучшим образом. Агентский договор квалифицировался в заявлении как договор простого товарищества и затем доказывалось, что он не отвечает признакам товарищества. На самом деле здесь никакого товарищества, конечно, не было, поскольку не было общей цели. Таковой нельзя считать проведение концерта, ведь для ООО «Меридиан» цель – это получение дохода. Двух разных целей в договоре быть не может. Во всяком случае, Дом музыки никак не участвовал в доходах. Напротив, в договоре Дом музыки всячески уберегался от какого бы то ни было прикосновения к доходам. Конечно, такие признаки простого товарищества, как общее управление и общие риски, отсутствовали. Доказать это было нетрудно. Но ведь договор и не был товариществом.

Суд так и написал в решении, посчитав квалификацию договора, предложенную Домом музыки, ошибочной.

Более серьезным был довод департамента имущества города. Собственно, департамент и был истцом. Дом музыки участвовал в деле как третье лицо, видимо, на стороне истца. Департамент (истец) утверждал, что налицо незаконное распоряжение городским имуществом, что прямо запрещено законом для учреждения, каким был с момента своего создания Дом музыки.

Этот аргумент суд не стал подробно анализировать, ограничившись коротким заявлением, что спорный договор – это агентский договор и никакого распоряжения имуществом он не предусматривает.

В иске было отказано.