Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

Первейший вопрос, который задавали помощнице люди, как депутат собирается голосовать по импичменту. Первым двум Таня сдуру брякнула правду: отрицательно по всем пяти пунктам. Бабка замахнулась клюкой и ушла громко бранясь. Интеллигентный мужчина, недовольный размещением пивного ларька рядом с детской площадкой, разочарованно покачал головой.

Почуяв неладное, Таня стала давать более обтекаемые ответы и попыталась провести доморощенный опрос. Вывод был крайне неутешительным. 70 процентов настаивали, причем в категоричной форме, на голосовании за импичмент, 20 процентов были против, оставшиеся — равнодушны.

Потрясенная внезапным политическим пробуждением обывательских масс, неравнодушная Татьяна, ломая каблуки на новых туфлях, помчалась в Думу предупреждать Анатолия.

Анатолий, вынужденный 14 мая, как дежурный по голосованию своей депутатской группы, безвылазно сидеть в зале пленарных заседаний, рисовал геометрические фигуры. Уже целая пачка листов была покрыта кубами, цилиндрами, конусами и параллелепипедами. Черчение позволяло депутату отвлечься от обвинительных речей в адрес президента и сосредоточиться на собственных размышлениях.

Поразмыслить было о чем. Вчера он получил, полуофициальное пока, предложение войти в правительство Степашина. Пост предлагался не самый видный, даже не министерский, а всего лишь главы госкомитета. Но для людей понимающих и деловых такой комитет подороже большинства министерств будет.

И все же Анатоль колебался. Слишком много было неопределенностей. И главная — как долго просидит Степашин. Если не очень — то резона никакого. Премьер, который его сменит, начнет тасовать людей, особенно тех, что не на ключевых, но на стоящих должностях. За полгода на новом месте серьезно ничего не наработаешь и вернешься к разбитому корыту. Думская кампания осенью уже на полную мощь будет идти, и проворонить свой округ, в который вложено столько сил и средств, очень обидно.

И еще одна неясность — сам ли Степашин будет определять политику своего кабинета. Александра Жукова тоже позвали. Да к тому же в вице-премьеры! Саша ему сказал, что, скорее всего, пойдет, но выглядел не очень уверенным и довольным. Причина, очевидно, та же: неясно, под кем окажешься — под Степашиным или под Аксененко. А это — две большие разницы.

Лично у него, у Анатолия, желания связываться со всей этой «семейной» шайкой нет. Сейчас команда губернаторов с Лужковым, Шаймиевым и Яковлевым выглядит куда привлекательнее. Но он и с ними открыто дружить пока отказался. Надо подождать, посмотреть, как повернется. А то можно таких дров наломать… И депутат поморщился.

А еще этот импичмент. Как все не вовремя! Таня, помощница, вчера как оглашенная орала, что избиратели требуют голосовать «за». Мало ли чего они требуют! Не их это ума дело! С избирателей его многолетней заботы про их мелкие нужды хватит. А в дела государственные лезть нечего.

И все же он сглупил. Надо было, как этот идиот, депутат N, взять и срочно уехать. Вот когда пожалеешь, что округ в Москве! Сиди тут и слушай.

«Неужели вы не слышите, как воет вся Россия, вопиет и протягивает к нам руки: „Освободите нас от него, спасите наших детей!“ Ведь вся Россия, кроме, может быть, определенного процента жителей криминальных мегаполисов да еще полутора сотен депутатов — давайте назовем вещи своими именами: депутатов, готовых всегда продавать себя, и, к сожалению, на них есть покупатели, — вся остальная Россия требует у нас отрешения президента от должности». — Станислав Говорухин демонстрировал высокий класс профессионализма, и актерского, и депутатского. Но Анатолия, который обалдел за полтора дня от всех этих пламенных речей, говорухинский призыв ничуть не тронул.

«„Вся Россия“^[383], может, и требует, господин Говорухин, а наша партия „депутатов, на которых всегда есть покупатели“, подождет наивысшей цены», — подумал Анатоль, заканчивая штриховку очередного куба.

Громадин сидел за столом президиума^[384] в Малом зале, разложив рядом с собой слегка помятые и замусоленные бумаги. Листки формата «A4», коряво расчерченные Петей на пять колонок, были испещрены фамилиями. В столбцах напротив каждой фамилии — цифры. У большинства, правда, была заполнена только третья колонка.

Петя взглянул на часы. Без четверти три. Через пятнадцать минут депутаты начнут получать бюллетени, и процесс «неотрешения Ельцина от должности» пойдет.

Свой процесс — прием ставок в тотализатор — журналист прекратил ровно в два часа. По прошлому опыту он знал, что политический букмекер должен не только вовремя начать сбор денег, но, что еще важнее, своевременно его закончить. Иначе — суета, суматоха, или того обиднее — случайный победитель, который срывает банк только потому, что был лучше других осведомлен.