Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

Дойдя до Тверского бульвара, он присел на скамейку почти в самом его начале, вытащил блокнот и бумаги, которые сегодня раздавали в Думе. Среди них были и письма людей, присланные в адрес Думы. Например, такое письмо от ветерана Великой Отечественной войны Геннадию Селезневу: «Проголосовать за импичмент — это значит спасти Россию, ее народы, приблизить всенародный праздник, чтобы вся Россия глубоко и свободно вздохнула. Проголосовать против импичмента — это значит продолжить уничтожение России, продолжить геноцид народа. Голосование должно быть только поименное для того, чтобы знать каждого депутата в лицо и как с ним обращаться. Уважаемые народные депутаты! Слово за вами!»

«Слово действительно за ними», — подумал Питер. Пока он листал бумаги, к нему подсела пара — обыкновенного вида мужчина лет сорока и женщина лет тридцати — тридцати пяти. Они спросили у Пита спички, и он, протянув зажигалку и подождав, пока соседи по скамейке раскурят свои сигареты, решил поинтересоваться и их мнением. На сей раз он представляться не стал, а спросил так, как люди обычно обсуждают горячие новости: «А как вы думаете, будет или не будет импичмент?» — безукоризненный русский и стандартная внешность не выдали в нем иностранца.

«Будет или не будет импичмент — в этом обывателю разобраться сложно, — рассудительно сказал мужчина. — Мало найдется народу, который настолько хорошо бы изучил Конституцию. Мне кажется, правильнее спросить не „пройдет или не пройдет“, а „нужно или не нужно“. На мой взгляд — нужно. Пусть будет в России прецедент, когда власти придется отвечать перед народом за результаты своей работы».

«А я с ужасом представляю себе, что начнется, если импичмент пройдет, — сказала женщина, нервно стряхивая пепел, — как коммунисты, не сдерживаемые ничем и никем, тихой сапой заключат союз с Югославией. Если бы не было Ельцина „у руля“, их предложения о военной поддержке братьев-славян уже бы осуществились. И тогда… Мне сразу вспоминаются мои детские страхи о возможной войне со Штатами.

Да и что Ельцина убирать? Что это изменит? В нашей стране любой человек, дорвавшись до власти, тут же начинает деградировать. Воздух такой, наверно…»

Собеседники Пита докурили и пошли дальше по бульвару в сторону Тверской. А Пит еще долго сидел на лавке, читая записи в своем блокноте и принюхиваясь к совершенно обычному майскому воздуху над Тверским бульваром.

Таня общалась с избирателями депутата Анатолия в его общественной приемной, расположенной в убогой комнатенке одного из столичных РЭУ. Помощник Анатоля по округу серьезно, а главное, совершенно некстати заболел, и отдуваться, как всегда, приходилось Татьяне. И вот вместо того чтобы присутствовать при историческом событии — начале слушаний по первому в истории России импичменту первого российского президента, она сидела за облезлым столом на неудобном стуле и слушала десятую по счету старушку.

Жалобы были похожи, как похожи все московские, а может быть, и не только московские РЭУ, жэки и тому подобные конторы. У предыдущей бабуси с неприятным, крикливым голосом и красным лицом текла крыша. И во время первых майских гроз ее «совсем затопило». У кругленькой низенькой бабушки, которая сейчас сидела перед Таней, хулиганы сломали в подъезде перила и почтовые ящики, и она «осталась без программы передач».

Строго говоря, невзгоды большинства этих старушенций не имели никакого отношения к деятельности депутата Государственной думы. Ну не его это задача — заниматься кодовыми замками, гаражами, районными хулиганами и прочей дребеденью. Когда Таня первый раз общалась с избирателями, она каждому прямо так и говорила. Прием шел с невероятной скоростью, и за 20 минут Таня разобралась с двадцатью ходоками. Скандал после этого был несусветный. В первый и, честно сказать, в последний раз душка Анатоль топал на Таню ногами, орал и кричал, что уволит ее немедленно.

Когда гнев Анатоля поутих, он извинился и в течение часа терпеливо объяснял Тане, что высокие политические материи, которыми он занят в Думе, его избирателям непонятны и малоинтересны. Они живут своей повседневной жизнью, состоящей из текущих кранов, засорившихся мусоропроводов и незаконных «ракушек». И повседневная жизнь депутата, состоящая из законов, постановлений и заявлений, по их мнению, бессмысленна и бесполезна. «Чтобы за меня проголосовали в следующий раз, я должен заниматься дворами и подъездами, а не только бюджетом и налогами», — заключил Анатоль. Таня урок усвоила, с избирателями старалась в обычной жизни не сталкиваться, ограничивая свое общение предвыборными встречами, на которых все же говорили не только о бытовых, но и политических проблемах.

Но сегодня уже через полчаса с начала приема Татьяна горько сожалела, что не у всех, а только у одной избирательницы украли программу телепередач и не прихватили заодно и все телевизоры.