Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства

Как и Елена Хмельницкая, Любовь Кочубей, видимо, активно подстрекала своего мужа в его амбициях на гетманскую булаву. Скрытая борьба за гетманскую власть между Мазепой и Кочубеем продолжалась почти двадцать лет, вплоть до 1708 года, о чем имеется свидетельство самого Иван Степановича Мазепы[347]. Знаменитый украинский историк А. Оглоблин в своей монографии приводил уникальное свидетельство, что в 1942 году видел в Киеве в одной частной коллекции старинный портрет Василия Кочубея с надписью «Гетман Василь Кочубей»[348].

Много лет Кочубей вел интриги, стараясь свалить своего давнего соперника и занять его место. Любовь не раз представляла себя в роли гетманши, и когда ее дочь Мотря сама решила выйти замуж за гетмана Мазепу, она не могла смириться с мыслью, что место первой пани займет не она, а ее дочь. Кочубей, распаленный женой, считал себя оскорбленным прежде всего тем, что гетман дал ему почувствовать свою власть. Дело в том, что по приказу Мазепы возвращая в отцовский дом бежавшую к гетману Мотрю, полковник Анненков, начальник стрельцов из охраны гетмана, якобы заявил Кочубею: «Не только дочь вашу может гетман взять, но и жену твою отнять у тебя может»[349].

Не дав согласия на брак дочери с Мазепой, Любовь через несколько лет решила организовать на него донос и добиться для мужа гетманской булавы. Союзницей ей была ее сестра Прасковья, жена Ивана Искры – влиятельного полтавца и потомка гетмана Я. Остряницы. Именно Искра станет соучастником Кочубея в его знаменитом доносе. Показания монаха Никанора, которого Кочубей использовал как посланца, красочно изображают ситуацию, как он, прибыв в Батурин по монастырским делам, буквально силой был затащен в дом к Кочубею его женой Любовью. Она же принесла «крест благословящий», заставив монаха на нем поклясться в сохранении тайны и уверяла, что если бы «великий государь шел через Батурин, и она бы сама на него, гетмана, побила челом и обо всем бы донесла»[350]. Люба Кочубей жестоко поплатилась за свои амбиции – пережив арест, пытки и казнь мужа.

Заметим, что публичные скандалы, устраиваемые женщинами (и столь ярко описанные Гоголем), не были в украинском обществе делом редким. Правда, за это можно было поплатиться и штрафом, а то и тюрьмой. Именно на таком наказании настаивала жена переяславского протопопа, обвиняя жену своего племянника в том, что та «публичне ругала и… старою бестию» называла ее многократно[351]. Но видимо, чем более известного рода была пани, тем меньше она опасалась судебных последствий.

Ярким тому примером служит Настя Скоропадская (урожденная Маркович), которая была еще одной женщиной, прославившейся своим умением помыкать мужем и окружающими. Она была дочерью выкрещенного еврея Марка Аврамовича, который был арендатором – т.е. производил и торговал водкой, и славилась своей красотой[352]. Именно благодаря красоте дочери, несмотря на скромное приданое, Марк Аврамович сумел выдать Настю за генерального бунчужного К. Голуба, что было весьма удачной партией. А когда муж умер, Настя женила на себе генерального есаула Ивана Скоропадского, еще не догадываясь, что он вскоре станет гетманом. Настя имела огромное влияние на мужа – человека спокойного и покладистого. Казаки шутили, что Иван носит юбку, а Настя – булаву.

Возвышением Скоропадского Настя не замедлила воспользоваться, причем не забыв своих родственников. Именно когда тесть стал гетманом, ее отец получил свои первые имения. Эта семья была крайне непопулярна на Украине и их вражда с Апостолом только добавляла ему симпатий[353].

Марковичи, вместе с рядом других старшин, сделавших свою карьеру на трагедии «мазепинцев» (семей старшин, последовавших за И. Мазепой и лишенных всего имущества), – стали ярким примером беспринципности, стяжательства и предания интересов украинской автономии. Настя распоряжалась урядами (т.е. основными старшинскими должностями) по своему усмотрению, заставляя мужа хлопотать за своих родственников. Советниками Насти были ее родные братья, Марковичи, прежде всего – сделанный ею Лубенским полковником – Андрей Маркович. Последний уже к середине XVIII в. был стараниями сестры одним из богатейших людей Украинского гетманства[354]. Когда казаки посмели жаловаться на творимые Андреем Марковичем беззакония в полку, просителей по приказу Насти арестовали, избили киями и отстранили от должностей[355].