Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства

Сведений о наличии школьных театральных представлений, в которых, в отличие от вертепа, играли не куклы, а живые люди, в украинских образовательных заведениях XVI в. – в Острожском коллегиуме или братских школах мы не встречали. Но уже П. Могила устроил в своей школе театр по примеру немецких университетов и польских коллегиумов. Сначала там играли латинские и польские моралите и мистерии[545]. Позже появились и собственные пьесы.

В литературе существует представление о школьном театре, как о нудном и никчемном, т.к. он якобы имел исключительно педагогические и морально-религиозные цели. На самом деле этот вид театрального искусства, по выражению В. Перетц, «украшали не только полуголодную и однообразную жизнь бурсака, но также различные академические и публичные торжества… было в нем что-то, что привлекало к нему и исполнителей, и зрителей помимо религиозной фабулы. Мы же знаем, что исполнители вовсе не имели слепой покорности ангелов»[546]

.

В Киевской академии, как мы уже говорили, представления устраивались по определенным датам и обставлялись с большим пафосом. Присутствие на представлениях первых лиц Украинского гетманства, разумеется, делало еще более желанным попадание в театр. Помимо гетманов, старшины, духовенства и мещанства, на школьную драму приходили матери и сестры студентов[547]. Видимо, эти постановки были серьезным событием для украинского общества. Сохранились даже программки таких представлений – например, премьеры пьесы «Алексей, человек Божий». Правда следует сказать, что программки тех времен не перечисляли исполнителей, но только краткий пересказ содержания[548]

.

Вот как описывал В. Горленко школьную драму в Киевской академии: «На площади перед Братством было особенное оживление. Любимое детище старого Киева – коллегиум, недавно названный академией, в тот день справлял ежегодное торжество. Перед разъездом студентов, по окончании годовых испытаний, устраивалось театральное представление, которого ожидали и к которому готовились давно. На этот раз профессор пиитики Лаврентий Горка ставил в первый раз свою пьесу… К братской ограде народ прибывал в экипажах и пеший. Большой двухэтажный каменный корпус, построенный Мазепой, уже светился огнями. Там “на конгрегации”, в зале торжественных собраний устроена была сцена, туда и стремился народ. Далеко не все из студентов могли попасть в самую залу: их так много, свыше 1000, было в то блестящее для академии время. Зрителями на спектакль допускались, разумеется, только старшие. Из младших, в число счастливцев, попали лишь участвующие в самой пьесе, где было множество хоров и «воинств». Не попавшие в залу толпились у окон, глядя пока на стеснившуюся в зале публику и прочитывая издали искусно разрисованную, огромную афишу…»

Как мы уже говорили, пьесы писались преподавателями Киевской академии, многие из которых стали признанными и популярными авторами. Сюжеты представлений, хотя чаще всего являясь религиозными, не были простым подражанием аналогичных действий в Европе, но базировались на собственных идеях. Часто произведения писались на злобу дня, посвящались украинским героям и деятелям – казацким полководцам, церковной элите, гетманскому окружению, преподавателям академии. К тому же в основу сценической формы была положена греческая античная классика. Не довольствуясь ею, украинские авторы использовали римское нововведение – трагикомедию. Феофан Прокопович был одним из активных поборников этого направления: «В нем остроумное и смешное смешивается с серьезным и печальным»[549]

.

В пьесах, ставившихся в Киеве, как и во всем украинском барокко, большое внимание уделялось метафоре. Декоративное оформление представления, грим и костюмы актеров – все имело смысловой оттенок, который, замечу, был хорошо понятен современникам (в отличие от нас с вами)[550].

Другой особенностью украинского театра была аллегория: сплав античной мифологии с образной системой Библии. Украинское барокко не видело ничего предосудительного в использовании античных аллегорий в христианских сюжетах[551]

.

В гравюрах украинского барокко мы тоже повсеместно встречаем аллегорические образы: Украина – одетая в порфиру коронованная дева, которая просит покровительства у митрополита киевского Иосифа Краковского (И. Щирский «Всенародное торжество»). Аллегория Днепра – в виде музицирующих русалок (Л. Тарасевич), город Киев – в виде обвитой лавровыми гирляндами беседки[552]. Скорее всего, именно так выглядели эти действующие лица и в театральных постановках.

Скупые свидетельства современников позволяют нам более-менее точно представить, как ставилась школьная драма. Это было полноценное представление с декорациями, костюмами, гримом, режиссурой и спецэффектами. В барокковом стиле изображалось место действия, причем чаще всего в аллегоричном виде. Например, рай представлялся в виде роскошного сада (столь уместного на Украине), пекло – в виде змея, который иногда отрывал пасть, из которой валил дым.