Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия.

Если клад зарывают «на счастливого», то ему он открывается в виде петуха, курицы, кошки или собаки. Если клад явится в таком виде, то следует идти за ним, а когда тот остановится, то не плошать, ударить его наотмашь чем попало, вскрикнув: «Аминь — рассыпься!» Там, где он рассыплется, там и следует копать землю. Бывают клады, известные многим, но взять их невозможно. У генерала был и мастер искать клады: это был моряк-боцман, человек весьма опытный в этом деле, разрывший много могил в Крыму. Б. с ним искал клады более десятка лет, однако результат был плачевен. Прокопав три своих богатых поместья и, не встретив ни одного случая, где бы мог найти хотя одну монету, Б. закончил свою жизнь чуть ли не в доме умалишенных^{6}.

* * *

Местность эта, по молве, имела кое-где клады, ибо этот уезд, ближайший к Смоленской губернии, был часто театром сражений и проходным местом преследований, причем могли нередко быть зарываемы клады. — Раз к покойному деду пришли какие-то иностранцы, прося позволения рыть под его кухней, и может быть и срыть ее, обещая ему половину клада; но он не согласился и, не расспрашивая их, прогнал. А у города Можайска случилось иное. На горе за Можайском показывали нам три сосны, под которыми такие авантюриеры нашли большой самовар с золотыми монетами, обманув помещика, искавшего, по их указанию, клад в другом месте (а он сперва не согласился делиться с ними, если найдет)^{7}.

Искание кладов накануне Иванова дня (Отрывок из поездки в В. Л.)

Воспоминая старину, празднуют здесь канун Иванова дня. В 10 часов вечера вышел я в поле, откуда подымался густой дым — целые бочки со смолою пылали ярким пламенем; костры дров и кустарники можжевельника с треском горели, и дым расстилался вдали. Многочисленные толпы народа бродили вокруг огня; иные прыгали и веселились; другие сидели в кружке и пели шумные песни; веселие царствовало всюду. Обычай сей очень древен и берет свое начало от времен языческих. Несмотря на распространившуюся давно уже здесь христианскую веру, чуждую суеверия, еще и доныне много сохранилось обрядов языческих, которые переходят из роду в род, и чем далее от столицы, тем в большем количестве, и с большими странностями, хотя правительство и присматривает несколько за этим.

В сей же вечер ищут кладов, которые, по мнению народа, представляются в разных видах: иногда бегают кабаном, оленем златорогим, черною кошкою и проч. и проч. — Надобно заметить, что клад по большей части удается одному человеку. Я пошел попытать своего счастия или, лучше сказать, посмеяться над суеверием народа.

Ночь была претемная, хотя луна и проглядывала из-за облаков. Я вошел в лес и стал под деревом; вблизи и вдали по полю бродили рассеянно зажженные фонари — ветер не веял, лист не колыхался; только изредка галки перекликались на дубах. На правой стороне от меня, на берегу ручья, лежит большой камень, где по преданию сокрыто несметное богатство. Почтенную древность сей твердой глыбы часто нарушало человеческое корыстолюбие, часто, часто подрывали его; но все тщетно — и камень, кажется, говорил: напрасно меня беспокоите, напрасно ищете того, чего не положили.

Но что это? Кто-то приближается медленными шагами с поникшею головою; в одной руке щуп[23], в другой тускло горящий фонарь. Черная фигура, как привидение, шла тихо к камню, часто останавливалась, смотрела на луну, подымала вверх фонарь и, кажется, с ужасом осматривалась.