Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

Армия практически полностью находилась в руках масонов (членом братства был, например, генерал Джон Патерсон). С их подачи многие профессиональные военные из Европы присоединились к колонистам. Прусский ветеран барон Фридрих фон Штубен, привлеченный Франклином, стал у Вашингтона инструктором по строевой подготовке и превратил отряды неопытных добровольцев в боеспособные части. Француз Жан де Кальб был одним из самых компетентных подчиненных Вашингтона. Польский генерал Казимир Пулаский умер от ран, полученных при осаде Саванны, Тадеуш Костюшко построил сложные фортификационные сооружения Вест-Пойнта. Наконец, благодаря маркизу Мари Жозефу де Лафайету в войну вступила Франция. Его титул и харизма компенсировали отсутствие военного опыта и оказали огромное воздействие на моральный дух солдат. За исключением Костюшко, все они были масонами. Лафайет и Штубен считали, что таким образом они вносят вклад в создание идеальной масонской республики.

Между тем надо отметить, что Лафайет отправился за океан помогать инсургентам бороться за свободу, а не оказывать поддержку американским «братьям». В начале августа 1775 года девятнадцатилетний маркиз находился в гарнизоне во французском Меце, когда туда прибыл герцог Глостер, брат английского короля. Во время ужина, устроенного в его честь градоначальником, герцог довольно цинично высказался по поводу судьбы мятежников, после чего пылкий Лафайет, зафрахтовав на собственные деньги корабль и назвав его «Победа», запасшись оружием и провиантом, отправился за океан на помощь повстанцам, не предупредив об этом даже родных и друзей, более того, не поставив в известность французского короля, который тогда еще был настроен в пользу примирения англичан и колонистов.

Незадолго до отплытия Лафайет присутствовал при открытии парижской ложи Простодушия в качестве посетителя, а следовательно, уже прошел к тому времени посвящение в братство, несмотря на свой юный возраст, — вероятно, в какой-нибудь военной ложе. Однако, прибыв в Америку, он обратился к Вашингтону как военный к военному, а не как масон к масону. Что-то заставило главнокомандующего поверить этому юнцу, и интуиция его не подвела. Проявив одновременно осторожность и храбрость, Лафайет смог противостоять в Виргинии вчетверо превосходящим войскам британцев.

Бездетный Вашингтон называл Лафайета сыном, а Лафайет, в свою очередь, дал своему сыну, родившемуся в 1779 году, имя Джордж Вашингтон.

В сентябре 1777 года во Францию приехал секретарь российской Коллегии иностранных дел Денис Иванович Фонвизин, адепт «елагинского» масонства и помощник министра Н. И. Панина. Фонвизин живо интересовался развитием конфликта между Англией и ее колониями: политика вооруженного нейтралитета, проводимая Россией, по сути, являлась помощью американской республике. Французское же общество вступление Франции в войну занимало ровно столько, сколько постановка новой комедии.

Зимой следующего года Франклин был принят в Версале в качестве посла Североамериканских Штатов. Британского посла лорда Стормонда тут же выслали из страны. В честь Франклина устраивали приемы, наперебой приглашая на разные светские вечера. В апреле литературное общество, которым руководил Бланше-ри, устроило встречу Франклина с Фонвизиным, о которой с восторгом писали парижские газеты. Облик семидесятилетнего мудреца резко контрастировал с обстановкой светских салонов и видом их завсегдатаев: впервые там чествовали добропорядочного буржуа с тростью вместо шпаги, в простом темно-коричневом костюме без украшений, не стеснявшегося своей лысины и очков.

Людовик XVI решился принять сторону Штатов, чтобы отомстить Англии за позорный для Франции мирный договор 1763 года, лишивший ее многих заморских колоний, и вовлек Испанию и Голландию. Начались морские сражения в Ла-Манше, в воздухе витала идея десанта на берега коварного Альбиона, но погода спутала все карты: «владычицу морей» в очередной раз спасла разбушевавшаяся стихия, сделавшая эту экспедицию невозможной. Один из адмиралов подал королю мысль о том, что разумнее отправить экспедиционный корпус в Америку и добить Англию там.

В конце 1781-го во Францию вернулся Лафайет, вознамерившись провести на родине реформы в американском духе, и попутно вступил в ложу Святого Иоанна Шотландского общественного договора. Однако Вашингтон, с которым он постоянно переписывался, мудро посоветовал ему прежде как следует прозондировать почву, а уж потом бросаться в атаку.

Своей бьющей через край энергией Лафайет несколько повредил своей репутации, прослыв опасным либералом. Экспедиционный корпус решили доверить кому-нибудь «постарше, поопытнее», обстрелянному военному, не вмешивающемуся в политику. Выбор короля пал на Жана Батиста Рошамбо (1725–1807) — выдержанного прагматика, прошедшего военную школу на полях сражений. Вряд ли королю было известно, что в 1775 году Рошамбо присутствовал при открытии ложи «Простодушие» вместе с «братом» Лафайетом.