Читаем Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения полностью

Прагматичное и либеральное американское Просвещение подготовило общество к переходу к республиканской форме правления и сформировала некие патриотические принципы. Ироничное и нис-провергательное французское Просвещение лишило общество привычных ориентиров, не дав ему практически ничего взамен. Особа короля более не была священна, божественное право не признавалось, но и сословные предрассудки были еще живы. Реформ требовали все, однако аристократия хотела возвращения назад, к феодальной вольнице, духовенство выступало за незыблемость основных принципов, а буржуазия стремилась к новым экономическим и политическим отношениям. Вот такие «лебедь, рак и щука». «Духовенство, дворянство, парламент, третье сословие — все хотели увеличения прерогатив для самих себя и уничтожения их для других. Провинциальное дворянство не желало находиться под игом придворных, низшее духовенство хотело разделять власть с высшим, армейские офицеры и унтер-офицеры вели те же речи, исходя из тех же принципов, а вельможи считали, что король должен быть самодержавным властителем для всех, но только не для них», — писал в мемуарах барон де Малуэ.

Депутаты-масоны встречались среди всех сословий: демократ Лафайет был делегирован дворянством Оверни, эластичный Талейран, епископ Отенский, представлял духовенство, аристократ Мирабо вынужденно сделался народным трибуном, поскольку был депутатом от третьего сословия. Ни о какой общей позиции масонов и речи не было: каждый действовал в соответствии со своими убеждениями или преследовал личные цели. Историк Пьер Ламарк подсчитал, что из 1165 депутатов от трех сословий масонами было 220; они, таким образом, составляли 20 процентов депутатского корпуса, но не были объединенной группой.

Фракцию дворянства возглавлял герцог Монморанси-Люксембург, руководитель ложи Великого Востока Франции. Он поддерживал мнение аристократии, что депутаты от разных сословий должны заседать отдельно. Однако депутаты от третьего сословия, лидером которых был Мирабо, провозгласили себя Национальным собранием, к которому были вынуждены примкнуть все остальные. 20 июля, собравшись в зале для игры в мяч, они принесли торжественную клятву «никогда не разлучаться и собираться повсюду, где того потребуют обстоятельства, пока не будет разработана конституция королевства и пока она не утвердится на прочном основании». Автором текста был Исаак Рене Ги Лешапелье (1754–1794), досточтимый мастер ложи Совершенного союза на востоке Рена.

Одним из первых к третьему сословию присоединился Луи Филипп Орлеанский, первый принц крови и великий мастер Великой ложи Франции. Его заветной мечтой было устранить от власти старшую ветвь Бурбонов и самому сесть на трон; он даже раздобыл для этой цели талисман — железное колье — у еврея Фальк-Шрека. В этих планах его пламенно поддерживал «брат» Шодерло де Лакло, бывший офицер, ставший душой орлеанской партии.

Никола Персеваль написал знаменитую картину: представители трех сословий подают друг другу руки в масонском пожатии на фоне храма, на фронтоне которого изображены циркуль и угольник, а на колонне — латинская буква В (Боаз). Картина проникнута духом братства, царившим тогда; но события набирали ход, разделяя людей, разбивая семьи, разрывая узы дружбы…

Одиннадцатого июля Лафайет представил Учредительному собранию проект Декларации прав человека и гражданина, списанный с Декларации независимости США, однако этот текст не был утвержден в силу своей чрезмерной революционности: там говорилось, что французский народ должен свергнуть власть короля, как американские колонисты избавились от ига британской короны, обрести независимость и взять власть в свои руки.

Четырнадцатое июля вошло в историю как День взятия Бастилии, политической тюрьмы, символа королевского произвола. Если верить историческим анекдотам, эпохальное событие произошло спонтанно. В Париже уже третий день продолжались беспорядки, и когда вооруженная чем попало толпа шла мимо тюрьмы, оттуда раздался призыв о помощи. Утверждают, что это кричал маркиз де Сад[25]. Поскольку охрана Бастилии состояла лишь из нескольких инвалидов, «взять» ее не составило труда. Горстка томившихся там узников была выпущена на свободу.

Беспорядки, сотрясавшие столицу, побудили добропорядочных горожан вступить в Национальную гвардию: 48 тысяч человек записались в нее в один день 15 июля, единогласно избрав своим начальником Лафайета — как раз в тот момент, когда он поздравлял в Ратуше парижских выборщиков со взятием Бастилии. На следующий же день он приказал разрушить эту тюрьму, а 26 июля представил в Ратуше новый национальный символ — трехцветную кокарду. По одной из версий, к цветам Национальной гвардии — красному и синему — Людовик XVI лично добавил королевский белый. Церемония принятия кокарды королем была обставлена с особой торжественностью. Людовик должен был пройти между двумя шеренгами национальных гвардейцев. В этот момент они подняли в вытянутых руках обнаженные шпаги, образовав масонский «стальной свод».

Перейти на страницу:

Все книги серии Живая история: Повседневная жизнь человечества

Похожие книги

10 мифов о России
10 мифов о России

Сто лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»...Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное