Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860–1920-е годы

1. Все другие средства и способы помощи голодающим исчерпаны.

2. Пожертвованные ценности действительно пойдут на помощь голодающим.

3. На пожертвование означенных ценностей будет дано разрешение Святейшего Патриарха.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вы считаете, что первое письмо могло внести успокоение среди населения?

ШЕИН. Несомненно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Могло ли это письмо, распространенное среди населения, внести успокоение?

ШЕИН. Я нахожу, что письмо должно было внести успокоение, но думаю, что письмо не предназначалось для населения. Поэтому я не могу подходить к нему с этой точки зрения.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я не спрашиваю, для какой цели оно предназначалось. Считаете ли вы, что оно, будучи распространенным, могло внести успокоение в умы населения?

ШЕИН. В широкие массы населения я его не пустил бы.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. По каким причинам вы его не пустили бы?

ШЕИН. Обыкновенный обыватель, верующий, получил бы это письмо, и у него могла бы создаться принципиальная точка зрения на изъятие церковных ценностей.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Какая? Как бы он отнесся к изъятию?

ШЕИН. На этот вопрос как можно отвечать?! Я думаю, что я человек, имеющий свой взгляд. Как могу я представить себе, как другой отнесется? Я отказываюсь отвечать.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Для вас, которому много приходилось бывать среди верующих, должно быть известно, как эта мысль об изъятии церковных ценностей, изложенная в письме митрополита, преломлялась в их сознании.

ШЕИН. Я у себя в храме письма не оглашал, и потому, как эта мысль преломлялась и что из этого произошло бы, ответить не могу. Я могу отвечать в области фактов, а не в области предположений.

Председатель задумался. Фактов явно не хватало, чтобы законно пустить пулю в лоб архимандриту. А ВЦИК требует обставить расстрелы по закону, по революционной справедливости. Вот и возись теперь. Что ж, может быть, нужный компромат притечет сам собой, при обсуждении второго письма митрополита в Петроградский губисполком, в котором неугомонный владыка настаивает на предоставлении Церкви права самостоятельной организации помощи голодающим.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Второе письмо митрополита. Где с ним ознакомились?

ШЕИН. Здесь.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А до этого времени?

ШЕИН. Я его не знал.

Опять осечка. Председатель ревтрибунала чувствовал, что тонет, а этот контрреволюционный архимандрит не желает протянуть руку помощи — оговорить себя. Неужто придется помиловать? Но ведь за это по головке не погладят, лишат сытного комиссарского пайка и придется, как другим, голодать…

Выручил общественный обвинитель Крастин. Он, как стервятник, выжидал добычу и, почуяв ее, пикировал на обвиняемого. Сейчас он понял, что надо расспросить монаха о его взаимоотношениях с патриархом. Если у него были контакты с врагом № 1 Советской власти, то значит, он сам — враг № 2!