Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки

По поводу неоднократного лауреатства Айтматова высказывались разные толки. Тут далеко ходить не надо – можно себе представить, что говорили те, кто не удостоился даже одной премии. Олесь Гончар 18 октября 1977 года отметил в дневнике: «Вечер осенний, ветер листья в парке гоняет, хлещет дождем; отблески пламени Вечного огня играют на мокрых плитах блестящего черного мрамора. Александровский сад в Москве. Темные узоры железной ограды. Шутки комитетские: “Есть Искатели, а есть соискатели… Вот ты, Чингиз, вечный соискатель” (он после нескольких премий уже идет по кино – за фильм “Белый пароход”). Рассердился. Такие шутки ему не по вкусу. Наш Комитет становится рынком, Игорек, “ученый секретарь”, ведет себя как мелкий шулер (Игорь Васильев, ученый секретарь комитета. – А. В.). Авдиевского отодвинули в неизвестность, лауреатами станут… дикторы телевидения. Уже не хватает нервов ссориться. Пора бросать эту контору»{383}. Гончар пишет о том, что в 1977 году Айтматов получил свою вторую «Государыню» как автор повести и сценария к кинофильму «Белый пароход», снятому в 1975 году на «Киргизфильме».

Здесь будет уместно привести цитату из книги критика Станислава Рассадина «Самоубийцы», автор обозначил ее остроумным названием «Операция “Дружба народов”». Он описывает давний разговор с прозаиком Вилем Липатовым (автором саги про милиционера Анискина):

«– Ты как к Айтматову относишься?

– Мне понравился “Белый пароход”.

– То есть как? Там же в конце мальчик гибнет!

– Да, гибнет, бедняжка. И что?

– Это же не в традициях русской литературы!

– Во-первых, Айтматов вроде как киргиз. Во-вторых: а Илюшечка в “Братьях Карамазовых”? А девочка, которую растлил Ставрогин?..

– Достоевский – исключение!

– Ну, знаешь, если начнем делать такие исключения, с чем останемся?

– А, ладно. Хрен с ним, с Достоевским. Я тут на днях в ЦК был. И там один… Вот такой парень! Наш парень!.. В общем, он мне говорит: “Ну, говорит, Вилька, если бы это ты нашего русского мальчика утопил, мы бы тебе показали! А киргизский – да… с ним!”»{384}

Без комментариев.

В «Молодой гвардии» разворачивалась своя драма. Зоя Яхонтова рассказывает: «Когда издавалась повесть Чингиза Айтматова “Белый пароход”, поступило указание, что конец должен звучать оптимистически. Выход книги был под угрозой, и нам с редактором И. Гнездиловой пришлось буквально умолять автора оставить в живых героя – мальчика, который по замыслу автора погибал. Это было настоящее “выламывание рук”. Тогда еще не “забронзовевший” автор вынужден был согласиться. Сейчас вспоминать об этом стыдно»{385}. По поводу «забронзовевшего» автора вспоминается рассказ одного из современников о жалобах Айтматова на то, что мало стали публиковать его фотографий в центральной прессе. Мол, зажимают большого советского писателя.

А Олесь Гончар «контору» не бросил. Когда в 1978 году его самого выдвинули на союзную Госпремию, писатель благородно снял свою кандидатуру. «Как представил, сколько это будет разворошенных нездоровых страстей, закулисных интриг, зависти, в том числе со стороны наших земляков. Зачем это все мне? Или в этом счастье? А я не хочу участвовать в том базаре»{386}, – запись в дневнике от 10 января 1978 года. Свою «Государыню» он получил в 1982-м за роман «Твоя заря». «Сегодня голосование (на Государственные премии). “Заря” получила 100 % голосов. На этом завершается целая полоса жизни»{387}, – записал он 19 октября 1982 года. Но полоса завершилась чуть позже, к концу года, когда после вручения в Кремле дипломов и медалей лауреатам Государственной премии СССР состоялся банкет. В памяти Гончара он остался не роскошным меню, а крылатой фразой Расула Гамзатова: «Из пьющих осталось нас только двое: я и народ». И прибавить нечего…