Повторение пройденного

Кажется, я оказался настоящим трепачом. Я рассказывал о Наташе долго и горячо, и получалось так, что она влюблена в меня, страдает и мучается от моей мужской сдержанности в чувствах и вообще жить без меня не может. И пишет мне с фронта часто и нежно...

Саша никогда не спрашивал меня об этом прежде. И я не спрашивал его стеснялся.

Сейчас Саша сам сказал:

- Мне тоже нравилась одна девочка у нас в студии. Но, конечно, она не знала ничего. А потом я узнал, что она с Венькой Холодилиным целовалась. Вот как бывает...

Наутро часовой принес нам по котелку густого костлявого рыбного супа и по куску хлеба.

- Подкрепитесь, хлопчики, - сказал он дружелюбно. - Набедокурили?

Объясняться с часовым не хотелось, а есть хотелось. И мы принялись хлебать суп прямо из котелков. Ложек нам не дали: или забыли, или просто на "губе" у десантников ложками есть не полагалось. Потом появился вчерашний старший лейтенант и заговорил с нами неожиданно мягко, почти по-отечески:

- А что, дети! Оставайтесь! Ведь у нас же часть! А у вас что: трубки-окуляры? Вот переформируемся - опять в дело пойдем... А если о формальности беспокоитесь, так мы все оформим. Комендант города - наш! И с начальником школы договоримся...

Мы молча переглянулись. А может, и верно?

Старший лейтенант обрадовался, приняв наши размышления за согласие:

- Вот и добро. Дети вы умные, боевые! Сразу видно. Не пожалеете. А сегодня мы вас и потренируем с прыжками. С самолета прыгать доводилось когда-либо?

Мы опять переглянулись. Я за обоих ответил:

- Нет, с вышки в парке культуры...

- Это пара пустяков. Для начала ничего сложного, - утешил нас старший лейтенант. - Другое дело затяжные прыжки или там на точность приземления. А обычные - проще простого...

Тут старший лейтенант посмотрел на нас необычно нежно и сказал доверительно:

- А вчера, детишки... Не сердитесь. Дернули мы с капитаном, ну и, сами понимаете, завелись чуток... С кем не случается!

События в этот день развивались с молниеносной быстротой. Через час без всякой подготовки нас подняли с парашютами за спиной в воздух и после того, как дребезжащий, как старый трамвай, "Дуглас" сделал круг над аэродромом, открыли дверцу и сказали:

- Пошел!

Мы не успели ни испугаться, ни обрадоваться, как уже болтались на стропах под раскрытыми без нашей помощи куполами парашютов.

Приземлились, почувствовали, что живы. И опять - в воздух, теперь уже не одни, а с командой новичков-десантников. К нашему удивлению, кто-то из команды струсил, и его никак не могли вытолкнуть в открытую дверь самолета. Мы прыгнули без раздумий и благополучно оказались на земле, точнее - в снегу.

Нам даже понравилось.

А к обеду за нами приехал лейтенант Буньков.

- Вы, товарищи, не беспокойтесь. Они ответят за этот безобразный поступок. Протопопов вчера все нам рассказал. Уже установлено, что они были... того - не в себе... Тоже мне пивцы!

Потом, когда мы уже вернулись домой, в школу, Буньков повел нас к капитану Катонину. Мы стояли, как провинившиеся, перед начальником школы, пока Буньков докладывал, что и как...

- Надо ребятам доверять, - наконец сказал он Катонину, хотя тот и не возражал вроде. - Доверять и проверять, конечно. Но доверять обязательно!

Оказывается, нас не забыли - беспокоились, искали, подняли на ноги весь город. А мы-то!.. Нам было немного не по себе, хотя о нашей крамольной мысли - остаться у десантников - никто не догадывался...

- Ну и влопались вы, ребятки! - вдруг заговорил Володя после отбоя, когда мы с Сашей блаженно растянулись на своих - теперь казавшихся нам особенно уютными - постелях. - А я, понимаете ли, сразу, как увидел, - и в караулку. Так, мол, и так: надо доложить начальнику школы. Как отпустили, в школу махнул. И даже не к Бунькову, а прямо к Катонину. Это Бунькова он уже вызвал. В общем, загорать бы вам до святого пришествия, если бы не я...

Мы еще о чем-то поговорили, и тут Володя попросил:

- Ребятки, я вот все думаю: наверно, и мне пора в комсомол подавать. Как?

- Конечно. Пора, - согласился я.

- А рекомендации вы мне дадите? Я с Буньковым говорил: он - за.

- Я с удовольствием, - сказал я. - Конечно, дам.

Саша промолчал.

- А ты, Сашок? - спросил Володя.

- Я? Пожалуй, дам.

- Вот и добре, ребятки, - обрадовался Володя. - Спасибо за доверие! Ну, а уж я постараюсь...

"Войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в решительное контрнаступление под Сталинградом..."

Радио и газеты радовали.

"С войной мы все свыклись... Я много работаю. И всё хорошо. Не беспокойся. Только вот дома по ночам очень пусто... Да, а живем мы теперь не в нашей квартире, а там, где жили Никифоровы. Помнишь Нонну? Они в эвакуации. Нас всех переселили в нижние этажи. Для безопасности... Очень радуют сводки с фронта... Скорей бы уже все кончалось... Почему ты не пишешь, как вас кормят? И что вы делаете в свободное время?.. Получаешь ли ты письма от своих приятелей по Дому пионеров? А та девочка, кажется Наташа, которая ушла на фронт, пишет тебе?.."

Она мне не писала. Даже на мое первое армейское письмо не ответила.