Повторить Нельзя Любить

Все бы ничего, но… давление — это та ложка дегтя, которая делает токсичным мед «счастья». Альфе, выпустившему пар, приятно думать, что эмоциональное участие и материальные блага, которыми он щедро или скупо снабжает, вызывают у подавляемых приступ ликования и слезы благодарности. Но ведь это качества либо слуг, либо потребителей, которым больше ничего от вас не надо, кроме благ. На остальное они просто закрывают глаза.

Все бы ничего, но… давление деформирует язык общения. В нем всего два слова: обесценивание и приказ. «Ты ошибся, поэтому ты никто и слушай, что я тебе скажу.» Проблема в том, что на таком языке невозможно творить, думать, доверять и проговаривать сложный опыт.

Все бы ничего, но… давление демотивирует и не способствует развитию самостоятельности и открытости у тех, кого вы давите. В жизни есть темы, задачи, которые невозможно решать из-под палки. И в результате человек знает, чего он не хочет, но боится узнать, чего он хочет. Выразить спокойно собственное мнение для такого человека — непростая задача.

Давление блокирует возможность важного социального опыта — опыта достоинства, который не поддается монополии и не может принадлежать кому-то одному в семейной системе. Достоинство — это совместная история. Унижающий близкого, особенно ребенка, тоже теряет достоинство — как бы ему не хотелось выглядеть иначе. Достоинство не выживает там, где партнеры берут его в заложники, шантажируют им, указывая на неполноценность друг друга, одновременно предъявляя «завышенные» требования. Так и получаются «нелепые» люди, которые никогда не будут достаточно хороши для другого.

Ситуации, где возможно сохранить достоинство

Непонимание

Когда вы чувствуете, что вас не поняли — не торопитесь обижаться и обвинять. Попробуйте определить, что для вас важно: чтобы близкий понял вашу мысль, согласился, почувствовал себя идиотом, признал вашу правоту, сделал как вы хотите, предложил свое решение?

Если для вас понимание и согласие и действие синонимы, то это может приводить иногда к напряженным ситуациям как для вас — так и для ребенка. Например, когда близкий имеет свою точку зрения, понимает вашу мысль, но может быть с ней не согласен. И для него может быть важно, что вы цените его и в этой ситуации.

Критика

Когда вы критикуете — что вы хотите? Напрячь, привести в чувство, сломать, демотивировать, напугать? Дать информацию, которая поможет понять вашу точку зрения и рассмотреть варианты решений, с учетом обоюдных интересов? Обучить? Своя позиция представляется скорее правильной, позиция другого — скорее ошибочной? Но тогда правота ребенка несет угрозу. Напряженный ребенок плохо воспринимает сложную информацию. Не стоит грузить его своими эмоциями и вдавливать в еще больший дискомфорт. Помогите ему адаптироваться!

Неуверенность

Первые неудачи провоцирует у ребенка сомнения в своих силах. Если вы проговорите «право на ошибку» и «право не сразу все понимать» и «право сказать об этом» — такой шаг снизит напряжение. Следует понимать, когда усилия стоит объединить, а когда лучше каждому заняться своим делом и, помогая, не мешать другому.

Ошибка

Если ребенок совершил некую ошибку впервые — не стоит повышать голос, меняться в лице и приводить его в состояние ступора. Показать свою невменяемость вы всегда успеете. Лучше утихомирьте привычку эмоционального сжигания ребенка и попробуйте понять его и поговорить с ним на его языке.

Конфликт с ребенком: ослепление или прозрение?

Конфликт — своеобразный способ ослепнуть или прозреть. «Ослеплять» научила жизнь: крик, мимика, жестикуляция — и вот оппонент в ступоре, мы «доказали» ему, что он редиска в уксусе, а мы просто переполнены ощущением собственной правоты. Далее нам все равно, что с ним будет дальше и какой ценой ему отольется наше самоутверждение — только вот признаться в этом некому, все вокруг редиски.

Если отбросить ощущение правоты и всмотреться в противника — ринг исчезнет, вы увидите родного ребенка, у которого есть глаза, в которых отражается свет солнца и ваше лицо. Удивительно, но тогда то, что переживалось нами как достоинство, правота и негодование оказывается, по сути, превосходством, желанием «подавить», сделать игрушкой злости, страха и тревоги.

Откуда они в нас? Страх перед кем? Признание невольников: да мы (вроде бы?) рады не кричать на ребенка, но ведь нас заставили. Кто? Да они… все они. А если бы не они? О, но тогда бы было бы у нас счастье…

Подневольность повтору. Я не могу говорить тише… просто не могу — признается конфликтующий. Пусть ребенок от этого крика превращается в скрученный узел — я не хочу, не могу заставить себя. Это не моя эмоция — это мама-папа-баба-деда меня таким сделали. Кому мы это говорим? Я-тогда и Я-сейчас — одно и то же существо?