Позабытое давно. Сборник рассказов

– Кошелек! Да я только что его в сумку положила, я помню! – толстая тетка в полосатом платье развернулась и уставилась на длинного парня и Женьку. Вся очередь пришла в движение, все проверяли свои кошельки, подозрительно переглядывались, поворачивались к концу очереди. Инна широко раскрытыми серыми глазами смотрела прямо Женьке в лицо, и он почувствовал, как заливается краской от самой макушки до пяток. Сознание того, что он краснеет, вызвало яркую как молния мысль: «Она подумает, что это я украл!» Тут длинный парень качнулся и побежал, широко прыгая через лужи. Женька присел, пригнулся и тоже побежал за парнем. Сзади раздался женский крик: «Милиция! Держи их!» Словно заяц, Женька петлял между урнами, скамейками, вырвал рукав из цепких рук какой-то старушки, отчего он треснул по шву, впрыгнул в отъезжавший от остановки автобус, и только тут задышал. Людей в автобусе было много, стояла духота. Женька протиснулся к передней двери и хотел уже сойти на следующей остановке, как вдруг увидел отца. Он стоял рядом с какой-то молодой женщиной, сидящей на переднем сидении и державшей на руках толстого младенца. Женька уже было рванулся вперед, как отец ласково погладил этого младенца по головке и положил руку на плечо женщины. Женька даже рот открыл от страшной догадки… Это же получается вот к кому ушел отец… Это же получается, эта женщина ему теперь вместо матери, а этот толстяк ему вместо Женьки?.. Как ошпаренный он выскочил из автобуса на следующей остановке и по инерции пробежал еще целый квартал. В голове все кружилось – и щенки, и мать с полотенцем, и обкраденная тетка, и позорное бегство на глазах у Марченко Инны, а главное – отец с чужой женщиной… Женька заплакал – так жалко ему стало мать, себя, прошлую их жизнь, к которой уже никогда не будет возврата … Как же так может быть, как же осознать и пережить предательство самого любимого и близкого человека? Женька-то думал, что виновата во всем мать. Надо бы пойти к ней, попросить прощения, как-то загладить и свою вину, и отца… Получается, одни они с матерью на всем белом свете, и некого им больше ждать, и некому верить… А еще собак любит! А сам хуже любой собаки! Собаки своих детей не бросают!.. Женька не заметил, как дошел до школьного двора и оказался в опасной близости от индюшиной стаи, степенно вышагивающей к своему дому. Он их и заметил-то только когда услышал настороженный клекот огромного птичьего главаря. Тот косился недобро и бочком продвигался в сторону Женьки. «Надо бежать!»– решил Женька и рванул к школе. Индюк, видимо, на это и рассчитывал. Растопырив крылья, он как страус погнался за Женькой и, победно гукнув, больно ущипнул его за ногу. Непонятно откуда выскочила на шум хозяйка индюков. В руках она держала большой таз и веревку с прищепками. В три прыжка тетка оказалась рядом с Женькой и хлестнула его по ногам связкой прищепок. По левой икре теплой струйкой побежала кровь. Женька взвыл от боли, несправедливости и, что есть прыти, побежал к дому, приволакивая раненную ногу.

Во дворе было пустынно. Наверное, все ушли обедать и спать. Откуда-то доносился монотонный голос диктора радио. Пахло жареной рыбой. И почему считается, что это неприятный запах? У Женьки аж живот скрутило от голода. Он так и видел шипящую на сковородке с коричневой корочкой рыбку! С черным хлебом, с хрустким маленьким огурчиком … эх! Но мать не велела появляться домой до вечера. Пришлось сглотнуть набежавшие слюнки. Женька решил проверить – как там Пальма. Он подошел к гаражу и почмокал. Тихо, пусто. Тогда Женька засунул в яму руку – тихо, рука ни на что не наткнулась. От страха прошиб пот. Мальчишки говорили, что кто-то из жильцов грозился вызвать живодеров. Неужели они приезжали, пока его не было? В голове замелькали страшные картины отлова бедных маленьких щенков. Это была последняя капля. Женька забился за гараж и зарыдал во весь голос. Он размазывал кулаком слезы по лицу, потом вытирал кровь с ноги и через несколько минут на опухшем лице уже были следы и крови, и грязи. В эти минуты Женька ничего не видел и не слышал. Слезы застили ему глаза, собственные рыдания перекрыли все звуки мира. Горе поглотило его целиком – так страдают только дети – безутешно, безнадежно… Когда плачь перешел в икоту, Женька ощутил чьи-то прикосновения. Он вытер глаза и различил рядом морду Пальмы. Она лизала ему лицо, руки, ноги. Тонко посвистывая носом, собачка, как своего щенка, утешала мальчика.

– Пальмочка, ты жива? – Женька прижал к себе мохнатое грязное тельце. Пальма положила морду ему на плечо и замерла. Так и сидели они, обнявшись, среди пыльных лопухов, отгороженные от всего мира заборами и гаражами – маленькая несчастная собачка и маленький несчастный мальчик, несправедливо и жестоко обиженные этим миром.

Пройдет много-много лет, мальчик вырастет, но он никогда не забудет этот день, и когда у него родится свой сын, однажды вечером он принесет ему в подарок маленького лохматого щенка:

– Держи, малыш… Это Пальма…

Козленок