Поздняя любовь

Вместо этого она прогуливалась, рассматривая витрины, а иногда даже покупала кое-что из одежды, если это ей особенно нравилось, несмотря на то, что цены казались завышенными. Ведь в Мюнхене у нее редко бывало время и настроение для покупок.

Когда Тобиас с наступлением сумерек возвращался в гостиницу, она встречала его, красивая и отдохнувшая, в удобном домашнем костюме, и сразу же наполняла водой ванну. Они шутили и дурачились; пока он сидел в ванне, она терла ему спину, восхищалась его красивым мужским телом. Часто бывало так, что после этого бросались друг другу в объятия, но, впрочем, не настолько регулярно, чтобы это вошло в привычку.

Их комплексный гостиничный номер с видом на обледеневшее озеро и на окружающие горные вершины был великолепен. Доната спала в большой спальне, он — в меньшей; между спальнями располагались гостиная и ванна. Утром она уступала ему ванну, лишь успев почистить зубы; потом завтракала с ним вместе в домашнем пеньюаре. Лишь после отъезда Тобиаса на лыжную базу она наносила на лицо макияж и одевалась.

Вечером они ужинали среди элегантной публики в шикарном ресторане гостиницы. Он просто набрасывался на еду, она же ограничивалась салатом и лишь изредка съедала кусок чего-нибудь более существенного. В так называемом «красном зале» каждый вечер выступал комбинированный эстрадный оркестр, и они часто пользовались случаем, чтобы потанцевать. Реже они уходили из гостиницы, чтобы посетить «Пиноккио», маленький танцевальный бар, который им был особенно приятен. Если же Тобиас сильно уставал после лыж, то они сразу после ужина отправлялись в гостиницу смотреть телевизор.

В вечер сочельника все здание гостиницы было соответственно украшено, а в холле стояла чудесная елка. Доната подумывала о том, чтобы поставить еще маленькую елочку у них в гостиной, но потом решила обойтись без этого. Ведь они с Тобиасом уже не дети.

Она долго размышляла, какой бы подарок ему преподнести, чтобы не обидеть. Во всяком случае, не ручные часы и не украшение. Наконец, ее выбор пал на роскошный том с изображением великолепных лайнеров, тех океанских гигантов, которые сделали возможными путешествия между Европой и Америкой, когда не было воздушных сообщений. Эту книгу она приобрела еще в Мюнхене и привезла сюда на дне одного из своих чемоданов.

Переодевшись для рождественского приема (он — в смокинг, она — в вечернее платье), они встретились в своей гостиной, чтобы вручить друг другу подарки. И здесь их ожидал сюрприз. Она держала большую книгу за спиной, прежде чем, улыбнувшись, вручить ее ему. В ответ он передал ей свой подарок, по всей видимости, тоже книгу, такой же величины, только в другой упаковке. Они поблагодарили друг друга, поцеловались, развязали оба подарка, развернули оберточную бумагу, выяснили, на момент онемев, что выбрали одну и ту же книгу, и разразились радостным хохотом.

— Я могу ее поменять, — предложил он, когда наконец отсмеялся, — у меня чек сохранился.

— Ни в коем случае, — ответила она, — я хочу ее оставить у себя. Для меня это доказательство того, как хорошо мы понимаем друг друга.

— Как будто и без того неясно!

— Ты прав, — признала она. — Хочешь, я сделаю тебе одно признание? Я не помню, чтобы была когда-нибудь так счастлива, как с тобой.

Он посмотрел на нее голодными глазами.

— Ты, конечно, знаешь, чего мне сейчас хочется?

— Так приступай, — весело отозвалась она, — я лично не возражаю, если мы на прием не пойдем; пусть летит в тартарары. Ты ведь знаешь, что я ко всяким трапезам совершенно равнодушна.

— Ведьма ты!

— А что я такого сделала?

— Хочешь ввести меня в искушение, хотя знаешь, что у меня пустой желудок.

— Не везет тебе! Тогда нечего было и разговор заводить!

Они выпили по рюмке аперитива и в отличном настроении поехали вниз на лифте.

После праздничных дней Доната стала скучать. Она тосковала по работе, но не хотела принуждать Тобиаса к отъезду, который ей самой сейчас пришелся бы более всего по душе. Они заранее решили оставаться в горах до встречи Нового года, а если понравится, то еще и после нее. В Баварии царила звенящая стужа, на строительных площадках делать было нечего, а для экстренных ситуаций в офисе сидел Гюнтер Винклейн.

Как раз в тот момент, когда она решила, несмотря на прежние планы, откровенно признаться Тобиасу, что хотела бы уехать, объяснив свою растущую нервозность тягой к работе, одна случайность способствовала перемене обстановки. Однажды она вскоре после обеда зашла в гостиничный бар, думая заказать себе чашку кофе, и увидела двух мужчин за игрой в карты. Во всем уютном, отделанном деревом помещении больше никого не было, да и освещался в основном лишь тот стол, где сидели игроки. В это время молодые жители гостиницы занимались спортом, а те, кто постарше, лежали на солнце или отдыхали в своих номерах. Оба господина были музыкантами оркестра, и Доната об этом знала, да и они уже не раз видели ее в ресторане, так что оба из вежливости встали, когда она проходила мимо. Дородный лысый был контрабасистом, а маленький непоседа — ударником.