Поздняя повесть о ранней юности

В одно из дежурств нами был задержан, а потом тяжело ранен, оказавший вооруженное сопротивление, молодой, лет 30-ти парень, промышлявший грабежом золота у немцев и поляков, переодетый в форму старшего сержанта. Раненый им в живот из пистолета наш солдат успел пустить ему вслед короткую автоматную очередь. Бандит, доставленный в медсанбат, скончался на операционном столе и, как выяснилось позже, оказался элементарным грабителем из Мариуполя. Такое вот сплетение судеб: наших, польских и немецких происходило в то время на этих новых польских землях.

А между тем продолжалась демобилизация. Уже уехали ребята 1917–1922 годов рождения. И хоть их было совсем немного, но они являлись во многих подразделениях тем, что составляет ядро военного коллектива: беспрекословно авторитетны, независимы и подчеркнуто спокойны. Они прекрасно знали, что их осталось в живых очень мало, что оставшиеся — счастливые представители обреченного поколения.

Молодых солдат не поступало, но уже стали прибывать офицеры послевоенного выпуска. Недокомплект в личном составе пополняли за счет расформированных частей. Появилось много новеньких и что-то, еще неуловимое, изменилось в сплоченных войной коллективах.

Занятия продолжались, как и положено в армии, но иногда случались свободные дни и мы позволяли себе небольшие «хулиганские» действия: в глубоком подземелье нашли большой запас немецкой взрывчатки и стали глушить рыбу в озере. В укромном красивом месте на берегу озера стоял шикарный деревянный домик, в котором жил начальник штаба дивизии, а рядом — причал с большим глиссером на якоре. Мы долго изучали подходы к нему с высокого берега и однажды, когда рядом никого не было, завели двигатель и промчались по озеру с огромной скоростью. На берегу нас уже ждали солдаты комендантского подразделения во главе с комендантом штаба, старшиной. Появился и начальник штаба, полковник, который сразу же спросил, как нам удалось завести двигатель. Младший сержант Коля Меняйло, командир отделения тяги, как он официально назывался, был очень грамотным мотористом и тут же сказал, что и как надо делать, чтобы двигатель завелся. К огромному разочарованию коменданта полковник велел нас сопроводить к нашему командиру и передать его благодарность за отличную техническую подготовку.

1945 год окончился участием в двух запомнившихся мероприятиях: двухнедельной командировкой в составе сводного отряда Северной группы войск по блокированию бандформирований и месячной работой в составе 15 электриков по восстановлению линии высоковольтной электропередачи в наш военный городок. Оба эпизода весьма интересны своими совершенно неожиданными поворотами в судьбе, встречами со страшными отголосками прошедшей войны, но они немного не вписываются в тему и цель моего рассказа.

С первых дней нового 1946 года заговорили о формировании школы сержантского состава в нашей бригаде. Из нашей батареи туда направили Петю Чернова и меня. Мы жили в отдельном здании, начальником школы был капитан Семенец, замполитом — майор Семенов, командиры взводов — почти все послевоенные выпускники нормальных военных училищ, а старшиной школы — старшина Алексей Бабкин, с которым мы еще встретимся, но сразу скажу, что прослужил с ним до конца своей службы в армии. Вспоминая тот период — шесть месяцев интенсивной учебы, удивляюсь прекрасным чувствам, которые оставило это время в моей душе. Отлично подобранные командиры сумели поставить дело так, что учеба в школе стала удовольствием, а не армейской нудностью.

Строевые занятия проводил начальник школы, и он сумел превратить их из формальной муштры в нечто подобное танцевальному коллективу или балетной студии: всем было интересно, весело и никто не уставал.

Через две недели занятий нам выделили линейную батарею, и мы продолжали учебу, выезжая на полигон для проведения боевых стрельб 3–4 раза в месяц. Сначала стреляли прямой наводкой по танкам, где в качестве мишеней использовались трофейные немецкие танки, а затем — интереснейшей стрельбой с закрытых огневых позиций.

Директриса полигона длиной 18 километров проходила вдоль ограды огромного лесного заповедника, где было много лесного зверья: олени, козы, кабаны, зайцы бегали за высокой сеткой, пробуждая древние охотничьи инстинкты.

В день окончания школы сержантского состава. Июнь 1946 г. Польша.

Примерно в середине директрисы находился телефонный коммутатор, обеспечивающий связь между батареей, наблюдательным и командными пунктами с постами оцепления. Когда предоставлялись паузы для отдыха, майор Семенов собирал команду в 5–6 человек и мы ехали на охоту в заповедник добыть дикого кабана. Оставляя машину у коммутатора, где постоянно находились три курсанта-телефониста, мы входили на территорию заповедника. Впереди майор Семенов, забайкалец, из семьи профессиональных охотников, шел, смотрел следы, потом на солнце, сверялся по часам, потом определял направление ветра, затем во что-то внюхивался и наконец тихо говорил: