Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки

Геннадий Григорьев:«Сначала мы подружились с Николаем Михайловичем Голем. И однажды мы с ним поднимаемся по лестнице, ведущей в наш любимый „Дерзание”, и вдруг из шахматного клуба выбегает такой маленький, приземистый, еще тогда худенький человечек постарше нас и говорит: „Голь? Григорьев?” – так очень с напрягом. Мы говорим: „Да, Голь, Григорьев”. Думаем, что это такое за наезд? Говорит: „Топоров. Я про вас слышал. Где вы тут?” А мы с Колей всегда, особенно по субботам, когда весь клуб собирался, брали с собой бутылочку сухого. „А где вы это выпиваете?” – он уже всё разнюхал, Виктор Леонидович Топоров. „Ну как где – в туалете, естественно!” Он говорит: „У меня тоже есть, пошли”. Вот пошли мы, выпили и целый вечер гуляли по Фонтанке, читали друг другу стихи».

Николай Голь:«Клуб поехал в Москву выступать. Ехали мы на автобусе. И по дороге, пока мы ехали, пришло сообщение, что разбился Гагарин. И Адмиральский ко мне тогда подошел и сказал, что, Коля, в общем, делать нечего, надо написать стихотворение на смерть Гагарина, потому что мы не сможем выступать без этого, потому что не понятно как. Оговорюсь, все мы были искреннейшим образом огорчены, и потрясены смертью Гагарина. Но это был первый и единственный раз, когда в клубе „Дерзание” мне что-то заказали».

Беды вольнодумного литературного клуба начались в 1969 году. Страна готовилась ударным трудом отметить столетие со дня рождения Ленина. Тут-то и оказалось, что поэтическая молодежь из Дворца пионеров шагает не в ногу.

Осенью 1969 года автор этой книги, тогда студент 3-го курса ЛГУ, зашел в Аничков дворец. В Клубе «Дерзание» я провел школьные годы, знал, что педагоги литературного клуба относятся к своим питомцам замечательно, думал одолжить рубль на билет на баскетбольный матч «Спартак» (Ленинград) – «Висла» (Гданьск). И совершил роковой поступок, приведший к трагическим последствиям.

Подошел к окну лестничной площадки второго этажа, начал разбирать портфель и оставил на подоконнике черновик политической листовки, которую написал.

Затем пошел в клуб, занял рубль, вспомнил о листовке, вернулся. Оказалось, ее уже обнаружила бдительная уборщица, передала директору Дворца пионеров, началось расследование, Комитет государственной безопасности постепенно обнаружил и автора листовки и набросился на клуб «Дерзание».

Алексея Адмиральского уволили из клуба. Он пытался покончить с собой и умер в психиатрической больнице. После изгнания Алексея Михайловича „Дерзание” держалось на двух столпах: поэтическом – Нине Алексеевне Князевой, и жизнерадостно-прозаическом, коим был Рудольф Михайлович Кац, любовно Рудик. В начале 80-х их тоже выжили из Дворца пионеров.