Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки

Дмитрий Циликии:«У нее сразу начались конфликты, с Корогодским. Эти конфликты, дошли до того, что он все-таки лег в больницу с каким-то нервным истощением. Он действительно от перенапряжения просто не спал. Он лег подлечиться и сказал, что не вернется в ТЮЗ, пока она там. И она ушла, она вынуждена была уйти. У нас нет диктофонной записи, но, уходя, она якобы сказала: „Хорошо, я ухожу, но и его не будет”».

27 апреля 1986 года Корогодский не выходит на работу. В его кабинете обыск. Главному режиссеру ТЮЗа предъявлено обвинение по 121-й статье – мужеложество – испытанный способ расправы властей со своими противниками. Накануне проведена милицейская операция, откровенно напоминающая инсценировку. Расправа состоялась. Двери ленинградского ТЮЗа закрылись за Корогодским навсегда.

Лев Щеглов:«То, что ему было предъявлено, – это просто было безумие, потому что ему пытались предъявить не просто гомосексуальный контакт, который в те наши замечательные советские годы осуждался статьей до пяти лет, акт мужеложства. А насильственный, насильственный акт мужеложства по отношению к рабочему сцены со стороны пожилого человека по отношению к молодому, который выше его на полголовы, телосложением гораздо крепче, ну что сказать, Каштанка смогла изнасиловать леопарда, это нелепость».

Яков Гордин:«Я думаю, что он не ощутил этого приближения опасности. Он знал, что его не любят, но повторяю, думаю, что он был человек самоуверенный и, так сказать, знающий себе цену и был уверен, что все-таки тронуть его не решатся».

В истории расправы с Корогодским поразительная хронология. Начинается перестройка. Но слова, произносимые с высоких трибун руководителями государства, кардинально расходятся с тем, что происходит у всех на виду. В Ленинграде в одном из самых популярных театров страны расправа власти с неугодным художником в лучших советских традициях

Геннадий Хазанов:«Кто-то обратился ко мне с таким вопросом, не поддержу ли я тех, кто обращается в защиту Корогодского, которого начинают травить в Ленинграде, тогда еще город носил это название. Я, безусловно, поддержал это и считал, что это мой долг».

Лев Щеглов:«Я знаю, что семья Михалковых подписалась, знаю об Ахмадулиной, знаю обо всех известных режиссерах и московских, и питерских».

Дмитрий Циликин:«Потом был суд и три года условно, с лишением чинов и званий. Ох, видели бы вы его после этого… Человек, который за десятилетия привык повелевать… это был абсолютный трагифарс. Вот Шекспир про это умел писать, вот „Король Лир”, возможно, про это».

После суда Корогодский проживет еще долгую жизнь. Будет много работать. Дождется падения советского режима, восстановления звания народного артиста, но второго ТЮЗа ему создать так и не удастся. Последние 18 лет его жизни – долгое послесловие к блестящим 25 годам во главе лучшего детского театра страны.