Поздний экспресс

Виктор резко тряхнул головой. Так нельзя, так можно чокнуться. Надо исходить из простых фактов, чем-то занять руки и голову. Что мы имеем? Они с Надей стали любовниками. От этого и надо отталкиваться.

Вик вздыхает, смотрит на свое плечо – темно-красные полумесяцы на левом плече, следы ее страсти. Нет, нет, об этом нельзя думать. Ему нужно выйти из дома. Он даже придумал, чем займется. Глупо, но надо держаться за простые вещи. И начинать верить. Верить и надеяться.

Глава двенадцатая

А поезда проходили мимо в установленные сроки по обоим рельсовым путям, так как сообщение вполне восстановилось. Они проходили мимо, безжалостные в своем механическом могуществе, равнодушные ко всем этим драмам и преступлениям, не ведая ни о чем. Что им до незнакомцев, потерпевших крушение в пути, раздавленных под колесами! Мертвых унесли, кровь обтерли, и люди снова мчались вперед, туда, к будущему.

Эмиль Золя. «Человек-зверь»

– Надь, почему у меня такое ощущение, что ты натворила кучу глупостей?

– Наверное, потому что так оно и есть, – Надежда отвечает хмуро. Хочется, чтобы не трогал никто. Но и поговорить с кем-то надо, чтобы хоть как-то осознать то, что произошло. А с кем как не с сестрой?

– Что на этот раз? Я должна знать, за что я тебя прикрывала. Пришлось импровизировать, знаешь ли. По-моему, мама не поверила. Где была? – Люба садится на кровать и тут замечает, ахает: – Надь, что с платьем? Где это?.. Кто?

Надя раздраженно стягивает злополучное платье, нитки рвутся. Швыряет его в угол, натягивает домашнюю маечку, лосины.

– Надька, не пугай меня! – Тон у Любы жалобный и испуганный. – Что случилось-то?

– Ничего, – Надя вздыхает, садится рядом с сестрой. – И всё.

– Да говори ты толком!

– Не паникуй. Ничего страшного. Даже наоборот, наверное…

Люба с недоверием качает головой.

– Слушай, не крути. Кто так тебе вынес мозг? Что за чудо-парень? Ты же к Вику на вручение диплома поехала вроде бы…

Надя выдыхает. И произносит обреченно, глядя перед собой:

– Вот он и есть… этот чудо-парень.

– Что…

Надя резко поворачивается лицом к Любе. Негромко, но четко произносит:

– Я переспала с Виком.

Такой реакции от сестры Надя не ожидала.

– Аллилуйя! – с чувством произносит младшая, всплеснув руками и закатив глаза.

Теперь уже черед старшей спросить:

– Что…

– Что-что… – невозмутимо пожимает плечами Люба. – Поверить не могу, что до тебя все-таки дошло.

– Что дошло?

– Что надо, то и дошло. Не притворяйся, что не поняла.

– Любка! – Надя резко обрывает сестру, но смысла в этом нет. Кажется, до нее медленно, но верно доходит, о чем говорит Люба. – Ты давно… знаешь?

– Не помню, – Любаша безмятежно усмехается. Ну да, это не у нее же мир вверх ногами перевернулся. – Давно. Год. Или два. Или больше. Мне кажется, он вообще всегда был на тебе повёрнутый.

– Почему молчала? – Как же Наде хочется найти хоть кого-то виноватого в том, что всё привычное вокруг рушится.

– А смысл? – Люба по-прежнему невозмутима. – Если уж ты на его попытки достучаться до тебя не реагировала, стала бы ты меня слушать…

– А они были? – Вид у Нади совсем ошалевший. – Были эти попытки? Я ничего такого не помню…

– Ну… на мой взгляд, он мог бы быть и понастойчивей. Но ты его так откровенно игнорировала, что…

– Неправда! – Да что же это такое! Не может быть… – Не может быть, чтобы я не замечала!

Люба разводит руками.

– Извини, сестрица, но факт. Я вот замечала. Да там слепой и тот бы увидел…

– Я слепая… слепая… – Надя не выдерживает и прячет лицо в ладони. Глухо шепчет: – Слепая дура… Что мне теперь делать?

– Как это что? – Люба удивлена. – Ты уже и так всё сделала, что нужно.

Надя лишь что-то мычит неразборчиво в ладони.

– Ты чего так убиваешься? – недоумевает Любаша. – Или… неужели Витька настолько тебя разочаровал? Уныл в постели? Не умеет целоваться?

– Любка! Совесть имей!

– Это уж как получится, – смеется младшая. – То я ее, то она меня. Слушай… – Она спохватывается вдруг, встает с кровати, поднимает скомканное платье. Качает головой недоверчиво. – Это Витька так, что ли? Вот зверь… ну чисто варвар…

– Не трави ты душу, – стонет Надя.

– Оно, конечно, Александр Македонский герой, – не унимается Люба, – но зачем стулья ломать? Итальянский шелк же… дизайнерское…

– Хватит!

– Ты так по платью сокрушаешься?

– К черту платье! Как же я могла не замечать… А! – в раздражении Надя хлопает себя ладонью по лбу, потом шипит от боли. – Идиотка!

– Да ладно тебе, – Люба снова садится рядом. – Всё же нормально теперь. С опозданием, но до тебя все-таки дошло.

– Ничего не нормально! – срывается Надя. – Как ты не понимаешь! Если он столько лет… а я не знала… а теперь… черт!