Какая жалкая забава
Сачком обшаривать траву, —
Вот бабочка, мечта иль слава,
Легко задела синеву.
Как совершенство невесома,
Живой расцветки торжество,
С куста на куст, и выше дома,
Все дальше, дальше от него, —
Полету солнечному рада,
Но высотой уменьшена,
Над шорохом большого сада
Растает в воздухе она.
И кто-то ослепленным взглядом
Измерит прихотливый путь,
И кто-то, восхищенный, рядом
Захочет глубоко вздохнуть.
Смертельное прикосновенье
Неизмеримой высоты, —
Не это ли исчезновенье
Любовью называла ты.
Не от свинца, не от огня
Судьба мне смерть судила, —
Шрапнель веселая меня
Во всех боях щадила,
И сталь граненая штыка
Не раз щадила тоже, —
Меня легчайшая рука
Убьет в застенке ложи.
В жилете снежной белизны
И в черном фраке модном,
С небрежной прядью седины
На черепе холодном
Скрипач, улыбку затая,
Помедлит над струною,
И я узнаю, – смерть моя
Пришла уже за мною.
И будет музыка дика,
Не шевельнутся в зале,
И только молния смычка
Падет во тьму рояля.
Перчатку узкую сорву
(А сердце захлебнется),
И с треском шелковым по шву
Перчатка разорвется.
Я молча навзничь упаду
По правилам сраженья,
Суровый доктор на ходу
Отдаст распоряженья.
И, усмиряя пыл зевак,
Чиновник с грудью впалой
Заметит сдержанно, что так
Не прочь и он, пожалуй.
Налево, направо – шагай без разбора,
Столетья считай на ходу, —
Сирень наступает на башни Самбора,
Ночь музыкой бродит в саду.
Ты призраком бредишь, ты именем болен,
Парчой откидных рукавов,
Серебряной шпорой и тем, что не волен
Бежать от любви и стихов.
Как дробь барабана, на гулком паркете
В камнях самоцветных каблук, —
Мазурка до хрипа, до смерти, и эти
Признанья летающих рук…
Не надо, не надо, – я знаю заране —
Измена в аллее пустой, —
Струя иль змея в говорливом фонтане
Блестит чешуей золотой.
Ночь музыкой душит, – – и флейты и трубы,
В две скрипки поют соловьи,
Дай сердце, Марина, дай жаркие губы,
Дай легкие руки твои.
Сад гибелью дышит, – недаром мне снится
Под бархатной маской змея, —
Марина, Марина, Марина, царица,
Марина, царица моя.