Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Пречистая Матерь выходит встречать Сына;
Синие тропы расцветают золотым песком;
Тихоокий серафим из небесного кувшина
Заливает вечерние зори звездным молоком.

Над самой головою в измарагдовой чашке

Заулыбались, затрепетали голубые васильки,
Облака приоделись в чистые рубашки,
Набросали на пригорок розовые венки.

Я пойду к пресвятой Деве по звездному раздорожью,

Туда, где проглянул серебряный двурог,
Вызову тихонько светлую Матерь Божью
Из райского терема к себе, за порог.

Выйдет ко мне радостная и загадает вначале:

«Что ты здесь печалишься, грешная душа?
Выпей из моей чаши Утоления Печали», —
А я стану на колени и не приму ковша.

Посмотрит Владычица на меня с укором,

Засмутнеют жемчуги на вышивках ее риз;
Заплачу тихонько перед благостным взором,
Заплачу и укажу ей на землю, вниз.

Упрошу ее выглянуть за облачные подушки,

Покажу каменистый, поросший тернием край, —
А там, по бездорожью, бродит, шарит старушка,
Ищет ощупью двери в заповедный рай.

Для слепой не засветит Господнее солнце,

Не порадует старую Христова заря,
Так всё и ходит от оконца к оконцу
Одна, без провожатого, без поводыря.

«Пресвятая Богородица, — проговорю я с плачем: —

Ты дозволь мне запреты Господние сломать,
Ты дозволь мне сбегать за кем-нибудь зрячим,
Чтоб проводил на небо мою убогую мать».

Затоскует тут Печальница и побежит шибко,

Повстречает, проводит странницу Москву…
А в небесных лугах заиграет лунная скрипка,
И серафим тихоокий преклонит главу.

* * *

Скучно смотреть, как дождь
Моет заржавленные крыши;
Хмурится в клетке дрозд,
За печкой скребутся мыши…

Забралась с куклой в угол;

Заплетает ей косичку,
Рассказывает про огородных пугал,
Про волка и про лисичку.

Заснула. У куклы глаза открыты, —

Не кукла, а такой ребенок…
Осенний дождик сеет, как сквозь сито,
Под желтым листом мокнет опенок.

Спит маленькая Божья Матерь

С розовой девочкой — Иисусом…
Вылез таракан на скатерть,
Подумал — и перекрестился усом.

* * *

Быть может, есть заветные границы,
Где скорби тень — чем гуще, тем светлей,
Где плевелы становятся пшеницей,
Где вал морской не топит кораблей.

Быть может, есть бездонные глубины,

Где радостью страданье расцветет,
Где всё, что здесь, — лишь крылья голубины
Для тех, кто в ночь зовущую идет.

III

* * *

В поле водном месячный серп
Жнет и топит созвездий злаки;
В этот час печалится зверь
В недобитой душе собаки.

Мне не жаль крылатых потерь,

Я крылом не взмахну отныне —
Не орел, а раненый вепрь,
Я хочу умереть в долине.

ПУТИ ВОЛЧЬИ