Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Кусты сирени и свобода,
Толпа подвыпивших зевак,
Прямая мачта возле входа, —
В лазурном поле белый флаг.

На карусели под шарманку

Брезентом хлопает весна,
Плащи и платья наизнанку
Расхлестаны, как знамена.

И с чьей-то шляпки розоватой

Летит в шарманочный поток,
Плывет по воздуху измятый,
Как бы притоптанный цветок.

И я, в моей печали важной,

Молчу и никну головой, —
В моей руке цветок бумажный
Благоухает как живой.

Двойной булавкой осторожно

Его прикалывают там,
Где расцветать еще возможно
Живым и призрачным цветам.

Вдыхая пудры запах сладкий,

Табачный горьковатый дым, —
На размалеванной лошадке
Скачу за солнцем голубым.

Оставь меня в моем круженье,

Возврата позднего не жди, —
Я всадник в гибельном сраженье
С засохшей розой на груди.

1946

* * *

За дверью голос дребезжит,
Ключей тяжелых громыханье, —
Там раб с винтовкой сторожит
Мое свободное дыханье.

А я над городом парю, —

Моя дорога так воздушна,
Моя тюрьма мне так послушна,
Что я тихонько говорю:

Живое сердце мыслить учит

Не в глубину, а в высоту, —
Он не задушит, не замучит
Высокую твою мечту.

Смотри, как чудно просветлела

Иссохшая твоя рука,
Как стала плоть твоя легка,
Какой звездой она взлетела
В сверкающие облака.

1944

* * *

Нас трое в камере одной,
Враждующих в пространстве малом;
С рассвета говор площадной
Уже трещит в мозгу усталом.

А по соседству, через дверь,

Четыре смертных приговора, —
Быть может, и для нас теперь,
Не в эту ночь, но скоро, скоро —

И вдруг, на некий краткий час,

Душа в молчанье окунулась,
Закрылась от голодных глаз,
В глубокий сон как бы проснулась.

И внемлет медленным громам,

Их зарожденью, нарастанью,
И тайным учится словам,
Еще не связанным гортанью —

Лишь шелест трав, лишь грохот вод,

Лесов ночное колыханье, —
В застенках всех земных широт
Свободы легкое дыханье.

1944

* * *

Терзаемый недугом грозным,
Оставленный моей судьбе,
Я догорал в жару тифозном
И громко плакал о тебе.

В огне неутолимой жажды,

Срываясь поминутно в бред,
Я подолгу и не однажды
Лизал холодный пистолет.

И в орудийные удары,

В ночную трескотню ружья
Вплетались жалобы Тамары
И лепет горного ручья.

Один лишь сон, одно виденье,

Невыносимое для глаз, —
В дневной лазури белой тенью
Вставал из марева Кавказ.

И снежные пласты взрывая,

Меж глыб голубоватых льда,
Гремя, бежала ключевая
Неуловимая вода.

И как вода неуловима,

Позванивая и дразня,
Журча, ты растекалась мимо,
Ты уходила от меня.

1937

* * *