Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Глядится в зеркало чудак
И видит небо за собою,
И башню с каменной резьбою,
Подвешенную кое-как
Над бездной дымно-голубою.

По горной лестнице, пыля

Дорожной обувью разбитой,
Безмолвно ангел деловитый
Нисходит в тихие поля.

Благословляет день весенний,

Ручей болтливый как всегда,
И пастухов, и их стада,
И дым разрушенных селений, —

Живых и трупы вдоль дорог

(Колосья жатвы неумелой),
Косматый многолетний стог,
И бесприютный череп белый,
Поскрипывающий у ног.

Сойди, вечерняя прохлада,

На все их скорбные дела, —
Здесь нет забвенья, и не надо,
Но глубь земная сберегла
Росток для будущего сада,
Живые соки для ствола.

1947

* * *

Лазурь воскресная чиста,
Всё так легко и невесомо, —
Свет бьет из каждого куста,
Из каждой скважины и дома.

Мечтатель в шляпе голубой

Влюбленных провожает взглядом,
Веселые шары гурьбой
Взлетают над притихшим садом.

В упругом воздухе паря,

Они всплывают поплавками,
Вальсируют под облаками,
Иль, новый танец сотворя,
Ввысь устремляются прыжками
(В бессмертье, проще говоря), —
И, лопнув, падают клочками
Наморщенного пузыря.

А мы под зонтиком цветным

За кружкой пива полудремлем,
Табачный отгоняем дым, —
Мы краем слуха сонно внемлем
Невнятным шумам площадным.

1949

ЗЕРКАЛЬНЫЙ МИР

Я заблудился ненароком
В зеркальном мире, как в лесу, —
В граненом хрустале высоком,
В таинственном шкафу глубоком
Слежу, почти ослепшим, оком
Зари цветную полосу.

Куда б я ни повел очками,

Везде мой бедный кабинет
Прямолинейными пучками
Иль огненными языками
Весенний отражает свет.

И в этой солнечной купели

Найдя певучую струю,
Я сам сверкаю и пою, —
Не ангел ли я в самом деле
В глухом запущенном раю?

Что, если броситься со страха

В широкое мое окно?
Что, если ангелу дано
Паденье только для размаха,
Для разворота грозных крыл?
Что, если падать он забыл?

1944

ОПРОКИНУЛ ЧЕРНИЛЬНИЦУ

Писец, бумаги разбирая,
Задел чернильницу, и вот —
Река без берега и края
Вдоль по столу его течет.

На папиросную коробку,

На пепельницу из стекла,
На завалявшуюся пробку,
На исходящие дела,

На всё, что жизнь его заело,

Что душу выжгло и сожгло,
На всё, что быть еще могло,
Что попросту быть не успело —

Огромный парус раздувая,

Как грозный призрак корабля,
В ночь обрывается земля,
Ночь наступает гробовая.

И в этой совершенной мгле,

В аду кромешном и чернильном,
Он видит — солнце на столе
Качается в дыму кадильном.

И сам он, легкий как стрела,

Одетый по последней моде,
Плывет в большие зеркала,
Где зреют розы без числа,
В органный гром, в колокола, —
В такую высь, к такой свободе —

1945

НОЧНЫЕ БАБОЧКИ